ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Хор персидских старейшин. Атосса. Гонец. Тень Дария. Ксеркс.

Площадь перед дворцом в Сузах. Видна гробница Дария.

Все персидское войско в Элладу ушло.

А мы, старики, на страже стоим

Дворцов золотых, домов дорогих

Родимого края. Сам царь велел,

Сын Дария, Ксеркс,

Старейшим, испытанным слугам своим

Беречь эту землю свято.

Но вещей тревогой душа смущена,

Недоброе чует. Вернется ль домой 10 С победою царь, вернется ли рать,

Блиставшая силой?

Весь Азии цвет в чужой стороне

Воюет. О муже плачет жена.

А войско не шлет ни пеших гонцов,

Ни конных в столицу персов.

Отовсюду - из Суз, Экбатан, от ворот

Башен древних киссийских

И в строю корабельном, и в конном строю,

И в рядах пехотинцев, потоком сплошным, 20 Уходили бойцы на битву.

Их вели в поход Амистр, Артафрен,

Мегабат и Астасп - четыре царя

При царе величайшем,

Персов славных вожди, начальники войск,

Стрелки-силачи на быстрых конях,

Суровы на вид, в бою горячи,

Непреклонны душой, отваги полны

И грозной удалью славны.

Затем Артембар, верхом на коне, 30 Масист и лучник меткий Имей,

Славный боец, затем Фарандак

И конник Состан за ними.

Других послал плодоносный Нил,

Могучий поток. Пошел Сусискан,

Пошел египтянин Пегастагон,

Пошел священного Мемфиса царь,

Великий Арсам, и Ариомард,

Владыка и вождь вековечных Фив,

И гребцы, что в болотах Дельты живут, 40 Несметной пошли толпою.

За ними - лидийцы, изнеженный люд,

У них под пятою весь материк.

А лидийскую рать в поход повели

Митрогат и Арктей, вожди и цари.

И от Сард золотых по воле владык

Колесницы с бойцами помчались вдаль,

То четверки коней, то шестерки коней,

Поглядишь - и замрешь от страха.

И Тмола, священной горы, сыны 50 На Элладу ярмо пожелали надеть

Мардон, Тарибид, копьеметная рать

Мисийцев. И сам Вавилон золотой,

Отовсюду войско свое собрав,

Послал на войну - и в пешем строю

Стрелков, и суда, одно за другим.

Так Азия вся по зову царя

Взялась за оружье, и с места снялась,

И в Грецию двинулась грозно.

Так мощь и красу Персидской земли 60 Война унесла.

Вся Азия-мать о тех, кто ушел,

Тоскует в слезах, тревогой томясь.

Родители, жены считают дни.

И тянется, тянется время.

Строфа 1 Вторглось войско царя в страну соседей,

Что на том берегу пролива Геллы

Афамантиды, канатом плоты связав, 70 Морю взвалив на шею

Тяжким ярмом крепкозданный мост.

Антистрофа 1 Гонит войско по суше и по водам,

Полон ярости, Азии владыка,

Людом усеянной. Верит в своих вождей,

Сильных, суровых, стойких, 80 Отпрыск Данаи, равный богам.

Строфа 2 Он глядит иссиня-черным

Взглядом хищного дракона,

С ассирийской колесницы

Кораблями и бойцами

Управляя, и навстречу

Копьям вражьим стрелы шлет.

Антистрофа 2 Нет преграды, чтоб сдержала

Натиск полчищ многолюдных, 90 Нет плотины, чтобы в бурю

Перед морем устояла.

Непреклонно войско персов,

Одолеть его нельзя. Строфа 3 Но какой способен смертный

Разгадать коварство бога?

Кто из нас легко и просто

Убежит из западни?

Антистрофа 3 Бог заманивает в сети

Человека хитрой лаской, 100 И уже не в силах смертный

Из сетей судьбы уйти.

Строфа 4 Так богами решено и судьбою,

Так издревле заповедано персам:

Воевать, сметая стены,

Упиваясь конной сечей,

Занимая с налета города.

Антистрофа 4 И привык народ глядеть без боязни 110 На седую, разъяренную ветром

Даль морскую, научился

Плесть причальные канаты,

Наводить над пучинами мосты.

Строфа 5 Потому-то черный страх

И щемит мне грудь, увы!

Страх, что, войско потеряв свое,

Опустеют Сузы вдруг

И столица от боли завопит.

Антистрофа 5 И киссийцы воплю Суз 120 Будут вторить, и - увы!

Толпы женщин, плача и крича,

В клочья будут на себе

Тонкотканое платье раздирать.

Строфа 6 Кто верхом, кто пешком

За вождем пустился в путь,

Роем пчел бросил дом весь народ, 130 Чтоб, упряжкой одной

Берег с берегом связав,

Перебраться за пролив, где мысы

Двух земель разделены волнами.

Антистрофа 6 А в подушки пока

Жены персов слезы льют,

По мужьям дорогим истомясь,

Тихо плачут о тех,

Кто ушел на смертный бой

И оставил бедную супругу

Тосковать на ложе опустелом.

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Предводитель хора

140 Что ж, персы, пора! Мы сядем у стен

Вот этих старинных

И ум напряжем: настала нужда

В нелегких и важных решеньях.

Что с Ксерксом-царем? Где Дария сын,

Чей предок, Персей,

Название племени нашему дал?

Сразил ли врага натянутый лук,

Или вражье копье

Острием одержало победу?

Появляется Атосса в сопровождении и прислужниц

150 Но вот, как сиянье очей божества,

Царица, царя великого мать,

Предстает нам. Скорее падите ниц

И все, как один, царицу свою

Приветственной речью почтите!

О, привет тебе, царица персов, Дария жена,

Препоясанная низко Ксеркса матерь, госпожа!

Ты была супругой бога, богу Персии ты мать,

Если счастья демон древний не оставил наших войск.

Потому-то я и вышла, дом покинув золотой 160 И покой, который спальней мне и Дарию служил.

И меня тревога гложет. Откровенно я, друзья,

Говорю: и мне не чужды опасения и страх.

Я боюсь, в пыли похода все богатства, что собрал

Дарий с помощью бессмертных, обратятся сами в пыль.

Потому двойной заботой несказанно я казнюсь:

Ведь богатство непочетно, если силы нет за ним,

Но и в силе мало славы, если в бедности живешь.

Да, у нас достаток полный, но за Око страх берет

Оком дома и достатка я хозяина зову. 170 Вы теперь, о старцы-персы, слуги верные мои,

Помогите мне советом, рассудите, как тут быть.

Вся на вас моя надежда, ободренья жду от вас.

О, поверь, царица, дважды не придется нас просить,

Чтобы словом или делом в меру сил своих тебе

Помогли мы: мы и вправду слуги добрые твои.

Все время сны мне снятся по ночам с тех пор,

Как сын мой, войско снарядив, отправился

Опустошать и грабить Ионийский край.

Но не было еще такого ясного 180 Сна, как минувшей ночью. Расскажу его.

Мне две нарядных женщины привиделись:

Одна в персидском платье, на другой убор

Дорийский был, и обе эти нынешних

И ростом, и чудесной красотой своей

Превосходили, две единокровные

Πέρσαι

Эсхил
пер. В.И.Иванов

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Хор старцев, составляющих Государственный совет Персии, именуемый Советом Верных
Атосса, вдова царя Дария, мать царя Ксеркса
Вестник
Тень Дария
Ксеркс

ПАРОД

Площадь перед дворцом персидских царей в Сузах.
В стороне от орхестры мавзолей Дария.

Предводитель хора
Вот мы. Верных Совет, как доверенных слуг
Государя зовут.
На Элладу пошел весь персидский народ;
Мы ж оставлены - кремль и несметных богатств
Кладовые стеречь. И сам Дария сын
Заповедал нам, Ксеркс, как старейшим,
Дозирать за него, самодержца.
Но тревожится дух о возврате царя
И полков, дорогим отягченных добром;
10 И раздумье томит, и сомненье гнетет,
И предчувствие беды пророчит.
Вся асийская мощь молодая ушла
В чужедальний предел;
А вестей нет, как нет, и не скачут гонцы,
Возглашая победы, в столицу:
А ведь все поднялись - с Экбатаны, от Суз,
От Киссийских родных, стародавних твердынь, -
Поднялись, потекли,
На конях и пешком, и на черных судах:
Ополчилися тмы
20 И густою подвиглися тучей.
И ведет их Амнестр, и ведет Артафрен,
Мегабат их ведет и ведет их Астасп, -
Сил персидских вожди,
Воеводы-цари, но владыке владык,
Ксерксу, данники все; каждый полчищ своих
Властелин и гроза; каждый, с луком кривым,
На коне, богатырь, страховиден и лют,
Браннолюбием в сечах ужасен.
Им в подмогу летит на конях Артембар,
30 Выступают Масистр, Фарандак и Имэй
Благородный, стрелок из стрелков, и Сосфен
Колесницы гремящие гонит.
И - кормилец поток - многосеменный Нил -
Соревнует людьми приумножить поход:
Ряд еги́птян ведут
Властели́н Сусискан, и Пегас, и Тагон,
И великий Арсам, князь мемфисских святынь,
И божественных Фив судия, Ариомард;
Скороходы лагун, выплывают гребцы
40 На бесчисленных нильских галерах.
И лидийцы от нег отказались для битв,
И других привели урожденцев тех мест:
С ними слуги царя -
Митрогат и Арктей, многодоблестный муж.
И от Сард золотых боевые ряды
Четверней, шестерней запряженных коней
Колесницы влекут, - и единый их вид,
И единый их звук устрашает.
И удолий, что Тмол осеняет святой,
50 Устремились жильцы на Элладу взвалить
Подневольный ярем. Фарибид и Мардон
(Их копье не берет, копьеборцев лихих)
Выезжают и вслед в ощетиненный лес
Пик мисийских влачат. И богач - Вавилон
Смесь людскую рекой извергает: отбор
Метких лучников, люд корабельный.
И язы́ки степей асиатских мечом
Препоясались, - все
За знаменами Ксеркса влекутся.
Столь огромен был сбор, столь несметны войска!
60 Все снялись, все ушли. И всей Асии плач
Неумолчно зовет вожделенный свой цвет;
А тоска матерей, а отчаянье жен
Дням унылым и счет потеряли.

Хор
Строфа 1
Прегражден путь:
Как река - понт.
А об о́н-пол
Там чужой край [«брег»],
Медяны́х скреп
И льняных уз
Не жалел царь,
И настлал гать,
И навел мост:
На чужой брег
Перевел рать -
Чрез пролив тот,
Где нашла гроб
В старину дочь
70 Афаманта, -
И в ярмо впряг
Роковой понт.

Антистрофа I
Ты людских стад
Волопас, Ксеркс!
Из степных недр,
Из асийских -
Гонит тмы тем
Пастуха жезл.
По моста́м шлют,
По хребтам волн
За полком полк
Главари сил.
И вождей вождь -
С ними ты, бог,
80 В чьей крови жив
Золотой дождь,
Что́ низвел Зевс
На твою, царь,
На праматерь!

Строфа II
Грозовой тьмой
Омрача взор,
Огневой змий -
О числе рук
Необъятном, -
Кораблей дух -
О числе крыл
О несметном, -
Ты кати́шь, царь,
И пуки стрел
С тетевы шлешь
В копьеборцев!

Антистрофа II
Кто найдет мощь
Медяных мышц
Супротив стать
Боевых тем?
Богатырь, кто
90 Запрудит хлябь
И разбег волн
Обратит вспять?
Кто б тебе, перс,
Возбранил путь?
Кто б тебя, перс,
Одолеть мог?..
Но богов месть
Сторожит нас
И кует ков
Тихомолком:
Как ни будь скор,
На узлы путь
Оперев пядь,
Не отпрянешь.
Невдомек нам
Потайной плен:
Ибо скрыл в лесть,
Разубрал в ложь
100 Западню Рок.
Удался лов, -
Из тенет тех
Не унесть ног.
Кто попал в сеть,
Не уйдет цел.

Строфа III
От богов, знать,
На роду нам
Эта участь, -
И на то, перс,
Родился ты,
Чтоб коней гнать
На лихой пир
Удалых сеч,
Чтоб грозой битв
За кремлем кремль
Повергать в прах -
И за градом рушить град!

Антистрофа III
От богов, знать,
Научен ты
Поборать хлябь,
Что́ крутой ветр
Убелил всю
Сединой бурь,
110 Пролагать путь
Через лес волн
И снастей ткань
За оплот чтить
Под игрой гроз,
И доска́м вверять войска́!

Строфа IV
Входит в душу бледный страх,
В ризе черной с ним печаль.
Увы! Увы!
Если цвет персидских войск
Рок пожнет,
Опустеет гордый град!

Антистрофа IV
И киссийских древних стен
120 Будет вторить гулкий свод:
Увы! Увы!
Женщинам на площади,
Рвущим риз
Многоценный в клочья лен.

Строфа V
Ибо вдруг
С мест ушел
Конный люд и пеший люд
Всей земли,
Вслед вождю,
130 Словно рой
Вешних пчел из улья вон, -
В заморский край, стезей, два брега
Дивным сопряг царь звеном
В цепь одну, чрез море.

Антистрофа V
В ло́жницах
Слезы льют
Вдовы по живым мужьям.
Горе вам,
Женский сонм,
Вдовий сонм!
Милый друг, могучий друг
Покинул дом, суровый воин.
У́пряг двойной, два ярма
Как нести безмужней?

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Предводитель хора
140 Подобает совет
Нам, о персы, жильцы вековечных твердынь,
Совокупно держать, и нужда настоит
Верным думу глубокую думать.
Как тут быть? Что с царем?
Где божественный Ксеркс, бога Дария сын,
Чья Персеева кровь имя персам дала?
Напряженный ли лук побеждает в борьбе
Или жало копья,
Устремленного крепкой десницей?
Но, как око богов, засветился нам свет:
150 То выходит царя венценосная мать
И царица моя! Припадем же к стопам
Государыни все и приветственных слов
Принесем ей согласные дани!
Хор приветствует вышедшую из дворца Атоссу
коленопреклонением.

Хор
Мать владыки, длинноризых жен Персиды госпожа,
Здравствуй, старица-царица, здравствуй, Дария вдова!
С богом ложе ты делила, бога персам родила́,
Коль от войска демон древний в эти дни не отступил.

Атосса
Из палат, одетых златом, выхожу в кручине к вам,
160 Старцы, ло́жницу покинув, где я с Дарием спала, -
Рассказать, какая дума камнем на́ сердце легла.
Други, вам призна́юсь: душу мне волнует тайный страх,
Как бы дерзостный Избыток, все богатства, что собрал
Не без воли божьей Дарий, не столкнул ногой во прах,
Пыль столбом подняв над домом. Две заботы дух томят:
Изобилье не почетно без мужей; и доли нет,
Громких подвигов достойной, если беден сильный муж.
Так, в хоромах - злата груды, пред очами бледный страх:
Око дома, мню, - владыка: нет его, - и свет потух.
170 Вот об этом, - ка́к годину пережить, - и будьте мне
Вы советниками, персы, мудрых старцев верный сонм.
От кого ж, как не от вас мне, и советов добрых ждать?

Предводитель хора
Знай, царица: нам не дважды слово молвить ты должна,
Речью ль, делом ли прикажешь доказать, что́ можем мы;
Совещанья ль удостоишь, ту же преданность яви́м.

Атосса
Не мало посещают грез ночных меня
С тех пор, как сын мой воинство в поход послал
И сам ушел ионян разорять страну.
Но все ж доселе не было столь явственных,
180 Как прошлой ночью, знамений. Мне снился сон:
Предстали близко, в пышных одеяниях,
Две женщины: персидский на одной наряд,
А на другой - дорийский. Наших жен они
И ростом превосходней, и красой лица;
И, мнится, сестры обе из одной семьи.
И знаю, будто этой - зе́мли эллинов,
Той - варваров достались в родовой удел.
И ссору сестры некую затеяли;
И сын мой будто тут же. Хочет мир меж них
190 Наладить, укротить их. А потом запряг
Обеих в колесницу и набросил им
Ярмо на выи. В упряжи красуется
Одна, как башня, и браздам покорствует;
Брыкается другая и руками рвет
Постромки, возжи, - силой выбивается,
Узду похитив, иго пополам сломив.
Упал возница. Дарий, наклонись над ним,
О сыне сожалеет. Ксеркс, узрев отца,
На теле раздирает ризы царские.
200 Такой мне этой ночью сон привиделся.
Я, встав с постели, руки ключевой водой
Омыла и с дарами к алтарю пошла,
Принесть богам гостинец в отвращенье бед,
Как следует по чину. В этот миг орел
Слетает, - вижу, - к жертвеннику Фебову,
Спасаясь от погони. Онемела я
От страха, други! Сокол в то ж мгновение,
Его настигнув, в голову впустил врагу
Кривые когти; рвет он и дерет орла,
210 А тот, согбенный, робкий, не противится.
Такие дива видеть привелося мне,
А вам услышать. Сына ж боевой успех
Прославит; в неудаче неподсуден он:
Доколе жив, в Персиде будет царствовать.

Предводитель хора
Ни пугать тебя, царица, ни чрезмерно ободрять
Не хотим. К богам прибегни ты с усердною мольбой:
Если в знаменьях угроза, отвратить беду проси;
Если доброе предвестье, да свершится то добро,
И тебе с детьми на радость, и отечества сынам
220 Возлияй Земле ты дале, возлияй усопшим ты:
Душу Дария (он ночью, говоришь, тебе предстал!)
Умири, моля, чтоб сыну и тебе из темных недр
Слал на свет благополучье, а противное замкнул
С не́житью в темницу мрака. Слово сердцем внушено:
Всячески добро прибудет, коль послушаешь меня.

Атосса
Сон мой ты услышал, первый, и с участьем обсудил;
Дому царскому на пользу будет твой святой совет.
Да свершится ж все во благо! А моленья и дары,
Как велишь, богам и милым опочившим принесу,
230 Лишь опять вернусь в чертоги. Но сейчас хочу узнать:
Пресловутые Афины, - други, где тот град стоит?

Предводитель хора
Госпожа, в стране далекой, - там, где Гелия закат.

Атосса
И тем дальним градом сын мой вожделеет завладеть?

Предводитель хора
Может быть, и вся Эллада им уже покорена.

Атосса
Силы воинской довольно ль в той стране, или недохват?

Предводитель хора
Сила та довлела - много причинить мидянам бед.

Атосса
Чем другим земля богата? Есть достаток в их домах?

Предводитель хора
Есть серебряная жила в тайниках глубоких недр.

Атосса
Лук тугой их руки держат, тучей прыщут метких стрел?

Предводитель хора
240 Нет, уступчивые копья - их оружье, да щиты.

Атосса
Кто ж тех ратей предводитель, самодержный властелин?

Предводитель хора
Подданства они не знают и не служат никому.

Атосса
Но пришельцев грозных силу как же встретят без вождя?

Предводитель хора
Много с Дарием к ним вторглось удальцов: погибли все.

Атосса
Твой ответ ужасен ближним предпринявших сей поход.

Предводитель хора
Не гадательно, не лживо нас осведомит о всем
Этот вестник: порасскажет про набег персидский он.
Ликовать ли нам иль плакать, - время истину узнать.

Входит Вестник

Вестник
О, всей земли асийской грады, области!
250 Сокровищ пристань, Персия богатая!
Одним ударом - ка́к величье рушилось!
В мгновенье ока долу ка́к поник расцвет!
Увы! Злосчастье - вестникам злосчастия
Предстать впервые. Нудит рок беду гласить.
О, персы! Все погибло ваше воинство!

Хор
Строфа I
Беда, страшная, неслыханная беда!
Увы! Восплачь, возрыдай, мой народ!

Вестник
260 Со всем великим полчищем покончено,
И сам я вижу свет дневной нечаянно.

Хор
Антистрофа I
К чему век мой долгодлительный привел?
Изведать скорбь, коей дух не гадал!

Вестник
Свидетель, очевидец, не по слухам я
Поведаю вам, персы, нашу пагубу.

Хор
Строфа II
Горе! Слепой поход!
Смесясь, всем скопом ринулись
270 Асиатских земель языки
В ту роковую Элладу!

Вестник
Телами жалко сгинувших усеяно
Поморье Саламина и окрестных мест.

Хор
Антистрофа II
Горестный милых рок!
Морской водой пропитаны,
Трупы носятся волн прибоем:
В берег ударяясь, плывут прочь.

Вестник
Бессильны были луки: гибло воинство,
Ударами разимо корабельными.

Строфа III
280 Ужасна весть! Стенай, народ!
Подъемли жалкий вопль!
Жестоко посетили нас
Боги, сгубив
Нашу мощь живую!

Вестник
О, имя Саламина! Ненавистный звук!
Стенанием, Афины, вспоминаю вас!

Хор
Антистрофа III
Афины, грозные врагам!
О, сколько бедных вдов
Вас будут называть в слезах!
Сколько сирот
Вас навек запомнят!

Атосса
290 Давно храню безмолвие, несчастная,
Подавленная горем. Столь огромно зло,
Что нет ни слова на устах, чтоб выразить
Страданье, - ни вопроса. Но нести должны
Мы все богов даянье. Овладей собой,
О вестник, и поведай, хоть стенаньем речь
Не раз прервется: кто в живых их пастырей?
О ком нам плакать, - кто, свой посох выронив,
Оставил без призора паству сирую?

Вестник
Ксеркс жив и видит солнечный очами свет.

Атосса
300 Великий свет вещал ты дому царскому;
Из но́чи непроглядной белый день блеснул.

Вестник
У скал, у Силенийских, что кропит прибой,
Вождь конницы несметной - Артембар - убит.
Копьем проколот, с обагренной палубы
Стремглав в кручину прянул хилиарх Дадак.
Бактр, витязь славный, Тенагон, отныне стал
Герой - присельник острова Аянтова,
Который омывает море шумное.
Лилея и Арсама и Аргеста вал -
Утесы островные, голубиц приют.
310 Бодать принудил. Корабля единого
Арктей, Адева (близ истоков нильских он
Страною правил) и Фарнух - тройной урон.
Маталл из Хрисы, ведший черной конницы
Три мириады, заросль рыжеогненной
Брады косматой собственною кровию
В пурпурный перекрасил, умирая, цвет.
Араб, из Магов родом, и Артам из Бактр
В земле суровой вечный обрели приют.
320 Аместрий; неутомный Амфистрей, копье
Могучее; и витязь (будет в Сардах плач!)
Ариомард; Сисам Мисиец; вождь морских
Пяти отрядов, - каждый в пятьдесят судов, -
Лирнеец родом, Фарибид, красавец-муж, -
В чужой земле прияли смерть плачевную.
Синнесий, первый в воинстве по доблести,
Наместник киликийский, кто один врагам
Доставил труд великий, - был без жалости
Похищен роком. Вот кого припомнил я
330 Из первых в стане: горсть я взял из груды бед.

Атосса
Увы! Я слышу повесть величайших бед,
Позор Персиды, долгий похоронный плач!
Но, снова обращая речь к началу дел,
Скажи, какое ж множество повыплыло
Судов враждебных, если с нами мериться
Враги дерзнули мощью корабельною?

Вестник
Числом судов перс явно превосходствовал:
Всего лишь триста было их у эллинов;
340 К тому отборных, сверх трехсот, десяток был.
А Ксеркс-владыка, - знаю достоверно то, -
Водительствуя в битве, заурядных вел
Судов военных тысячу; да двести семь
Имел отборных, скорости неслыханной.
Таков подсчет. Не скажешь: враг сильнее был.

Атосса
Так некий демон войско погубил, весы
Судьбины нагнетая в пользу эллинов?

Вестник
(347) Спасают кремль Палладин небожители.

Атосса
Итак, Афины, скажешь, - нерушимый град?

Вестник
Оградой крепкой граждане стоят окрест.

Атосса
350 Как вспыхнула, поведай, схватка на́ море?
Кто начал битву? Эллины ль, иль сын мой, Ксеркс,
Числом надмившись силы многовёсельной?

Вестник
Дух-мститель, о царица, злой ли бог иной,
Явясь невесть откуда, был всему виной.
Приходит эллин некий из афинских войск
И держит ко владыке таковую речь:
Решили, будто б, эллины стоянку снять
И под покровом ночи, на суда вскочив,
Спасаться бегством тайным; а как вырвутся
360 В простор открытый, - кто куда рассеяться.
А царь, как то услышал, не поняв ни ков
Врага, ни козней от богов завистливых,
Вождям плавучей * силы разослал приказ:
[В рукописи: пловучей]
Лишь светодавец-Солнце истощит колчан
Палящих стрел и внидет в храм эфирный мрак,
Суда сплошной заставой строить в три́ ряда,
Стеречь дозором выходы в простор зыбей,
Другим Аянтов остров оцепить кольцом;
Хотя бы часть морского стана вражьего
370 Лазейкой ускользнула от погибели, -
Снять с плеч грозился голову начальникам.
Такой приказ он отдал в исступлении:
Зане не ведал от богов грядущего.
Они ж не без раченья приготовились,
Послушествуя сердцем; ужин справили, -
Весло гребец наладил на уключину.
Когда же солнца свет угас и сумраком
Покрылись воды, каждый властелин весла,
Оружия ль владелец, на корабль взошел;
380 И, строй за строем, длинных кораблей во мгле
Равняется громада: каждый свой черед
И место знает. Так всю ночь начальники
В порядке уставляли мореходный стан.
Уж свет забрезжил, а из стана эллинов
Никто не умышляет проскользнуть тайком.
Но вот и белоконный день сиянием
Залил всю землю. Первый звук, донесшийся
До нас, был громкий эллинов молящихся
Пеан согласный; вторили отзывами
390 Утесы островные кликам воинским.
Тут страх напал на варваров, обманутых
В своей надежде. Явно, не пред бегством враг
Воспел, с победной силой, гимн торжественный;
Он в бой стремится пламенный, сомненья нет;
Отвагу распаляет трубной меди рев.
И вдруг, по знаку, дружно в лад ударили
По зыбкой соли плещущими веслами,
И вскоре можно было разглядеть суда.
В порядке стройном правое вело крыло
400 Ватагу остальную. Речи эллинской
Отвсюду раздавались восклицания:
«Вперед, о чада эллинов! За все - сей бой!
Освобождайте родину, детей и жен,
Богов родных престолы, гробы пращуров!
О всем заветном это состязание!»
В ответ им наших гордый говор слышится,
Как рокот моря; миг один - и вспыхнет брань...
Внезапно ударяет о корабль корабль,
В бок медным носом врезавшись. И первый был,
Что дело зачал, - эллинский: он вдребезги
410 Корму у финикийца раздробил и знак
К резне всеобщей подал. Наше множество
Вначале стойко держится. Но сперта мощь
Проливом узким: нет простора действию;
Своих же давят; весла переломаны
Чудовищ медногрудых тяжким натиском.
А эллины, умыслив хитроумный ход,
Нас полукружьем сжали. Опрокинуты,
Суда тонули; море сплошь покрылося
420 Плывущей плотью, дерева обломками;
Как пены накипь, трупы окаймили брег.
Гребут, в нестройном бегстве, из последних сил,
Персидских войск остатки уцелелые:
Тунцов так острого́ю рыболовы бьют,
Как их частями корабельных остовов,
Стволами мачт и весел побивает враг.
Стон по́ морю и дикий разносился крик,
Доколе черным оком Ночь не глянула,
Утрат же наших, если б десять дней подряд,
430 Царица, говорил я, не исчислить мне.
Но знай наверно: никогда в единый день
Не гибло смертных такового множества.

Атосса
Увы, какое выступило море бед
На персов и на все народы варваров!

Вестник
Я бед и половины не сказал еще:
Другое разразилось и такое зло,
Что́ дважды перевесит прежде бывшее.

Атосса
Какое горе горше было б этого?
Что это испытанье превзойти б могло?
440 Скажи, что бо́льшим ты зовешь несчастием?

Вестник
Все лучшие, что силой мышц и храбростью
Отличны были, древним родом славились,
Царевы слуги верности испытанной,
Бесславно все погибли до единого.

Атосса
Ах, каково мне, горькой, други, слышать то!
Какой же изгубил их беспощадный рок?

Вестник
Лежит близ Саламина островок средь волн,
Без пристани удобной мореходу. Пан
Там хороводы водит над стремнинами.
450 Туда в засаду лучших царь послал мужей,
Дабы врагов остаток перебить легко,
Когда, судов лишившись, к тем утесам вплавь
Они спасаться будут; было б где спастись
И персам, уносимым вод течением.
Но дурно рассчитал он день грядущий. Дал
В морском сраженье эллинам победу бог
И в тот же день, покрыты медяно́й броней,
Они, на остров высадясь, устроили
Облаву на засевших, оцепив их стан.
Кольцо стесняя, эллины со всех сторон
460 Их частым осыпают градом каменным,
Обстреливают тучей стрел; потом, одним
Порывом дружным, на несчастных бросившись,
В куски булатом острым изрубили всех.
И бездну зол увидя, восстенал сам Ксеркс!
Сидел он, озирая с высоты весь бой,
На выспренней вершине, над пучиной вод.
И ризы растерзал он, и завыл в тоске;
Войскам пехотным тотчас повелел бежать,
470 И сам неблаголепно в бегство ринулся.
Вот, что́ достойно плача пуще прежнего.

Атосса
О, бог жестокий! Персов обольстил ты как!
За славные Афины - о, сколь горькое
Взыскал возмездье! Не довлела кровь тебе
Тех многих, коих раньше Марафон сгубил.
За них умыслил сын мой победителям
Отмстить - и вот, что ныне на страну навлек!
Где ж остальные, вестник, что́ спаслись, суда?
Скажи мне точно, где же ты оставил их?

Вестник
480 Не ждут, в смятеньи, веянья попутного
Судов последних корабленачальники, -
Торопят бегство. Войска сухопутного
Остатки тают, добежав в Беотию:
Кто́ занемог, опившись у живых ключей,
Кто пал от истощенья. Еле дух влача,
Бредем через Фокею и Дориду мы
В поля, что влагой благостной поит Сперхей,
К Мелийскому заливу. Далее путь ведет
На Фтиотиду, Фивы Фессалийские.
490 В тех странствиях больша́я часть повымерла
От голода и жажды: натерпелись мы
Обеих пыток вдоволь. Чрез Магнетский край
И земли македонцев, чрез Акси́й-реку,
Чрез топи Больбы, камышом заросшие,
Чрез кряж Пангея - выбрались в Эдонию.
В ту ночь дохнуло стужею безвременной:
Замерз Стримон священный; здесь и тот, кто встарь
Нигде богов не видел, вдруг уверовал,
Земле и небу вместе поклоняться стал.
500 Вперед, скончав моленье, войско двинулось,
Довериться осмелясь ледяным мостам.
И кто успели реку перейти пред тем,
Как стало солнце стрелы расточать, - спаслись.
Но жаркими лучами светоносный день,
Лед плавя, посредине расковал поток,
И пали сонмы друг на друга. Счастлив тот,
Кто скоро был задавлен иль пошел ко дну.
А те, что уцелели, через Фракию,
При множестве лишений и трудов и бед,
510 Достигли беглецами, в небольшом числе,
Родного пепелища. Плакать родине
О младости, расцветшей и загубленной!
Во всем правдив рассказ мой. Но исчислить всех
Нельзя напастей, что наслал на персов бог.

Предводитель хора
О демон ярый! Как стопою тяжкою,
Вскочив на род наш, топчешь ты и давишь нас!

Атосса
Увы мне, жалкой! Ратная крушилась мощь!
Ночное сновиденье, вот твой ясный смысл!
Воочию явил мне, что случилось, сон.
520 Не так его вы, старцы, толковали мне.
В одном вы были правы: первым долгом я
Богам, как вы внушали, вознесу мольбы.
Земле и в ней живущим ниспошлю дары,
Из дома взяв усопшим угощение.
Того, что было, знаю, изменить нельзя;
Но пусть в грядущем лучшая нас доля ждет,
От вас же, верных, мы во всем свершившемся
Опоры верной в горе и совета ждем.
И если сын вернется до меня, его
530 Радушно повстречайте и введите в дом,
Чтоб новой не прибавил он к беде беды.
Уходит во дворец.

СТАСИМ I

Предводитель хора
О, властительный Зевс! Разорил, сокрушил
Ты кичливую мощь многолюдной страны,
Нашу рать истребил!
И в печаль, и в позор, как в могильную ночь,
Схоронил Экбатану и Сузы!
Руки нежные рвут покрывала с лица,
Разрывают в клочки,
И несякнущих слез неудержный поток
540 Орошает цветущие перси.
Бездыханных мужей персиянки зовут
И влюбленной тоской изнывают по ним:
Сиротеет приют упоительных нег,
Не вернуть им услад разделенной любви:
Ненасытна печаль овдовелых!
Ах, и нас, стариков, сокрушает печаль,
С уст срывается плач многослезный!

Хор
Строфа I
Вся Асия рыдает днесь,
Стенает опустелая.
550 Увел народ воитель - Ксеркс,
Сгубил народ губитель - Ксеркс!
Безумец Ксеркс доверил свой народ
Утлым, в хляби волн, стругам!
Как же Дарий, мудрый вождь,
Меру знал, страну хранил
И в бедах невредимой,
Милый Сузам владыка?

Антистрофа I
Пехоту и морскую рать
Вы стаей синегрудою
560 Увы, везли на казнь, суда!
Сгубили черные суда
Станицы медноклювых лютых птиц!
В руки вы ио́нянам
Выдали живой свой груз!
Ускользнул от них едва
По тропнам неторным
Дикой Фракии сам царь.

Строфа II
Первозакланных сонмы, -
Ах!
Отданных в жертву Року, -
Горе, ах,
570 Горе! У скал Кихрейских,
Увы! Как вы гибли, тонули как!
Воскрежещи зубами,
К небу зови:
«Увы!»
Вопль подыми протяжный!
Взвой, взвой, город, диким воем!

Антистрофа II
Сонмы носимых зыбью,
Ах!
Отданных в снедь нечистым!
Горе, ах!
Чадам немым пучины!
Увы!...
«Где кормилец наш?» - стонет дом;
580 Матери: «Сын мой, где ты?»
К небу зовут:
«Увы!»
Старые деды плачут,
Дойдет всюду злая повесть.

Строфа III
Горе державе персидской!
В Асии подданных нет ей!
Боле не будут оброков
Несть на господские нужды
Стран покоренных языки,
В прах пред владыкой склоняться:
590 Имени царскому верить.

Антистрофа III
Всех недовольных развязан
Дерзкий язык, и не нужно
Вольного слова стеречься:
С выи ярмо соскользнуло!
Памятный остров Аянта,
Кровью персидской пропитан, -
Силы персидской могила!

ЭПИСОДИЙ ВТОРОЙ

Атосса, во главе шествия женщин, несущих надгробные приношения, выходит из дворца.

Атосса
О, други! Кто несчастье в жизни пережил,
Нрав смертных знает по себе: пришла беда, -
600 Во всем угрозу видит боязливый ум,
А в счастье провождая дни, надеемся
И впредь на ветр попутный от благих богов.
Моим очам все ныне полным ужасов
И знамением гнева представляется;
Ушам напев зловещий всюду слышится;
Подавлена я горем и запугана.
Затем-то я без колесниц, без пышности,
Столь просто снарядила это шествие.
Несу за сына кроткий дар на отчий гроб,
610 Из тех, какими мертвых ублажаем мы:
Вот млеко от юницы чистой белое,
Напиток благодатный, и златистый дар
Пчел-цветоделок; девственных ключей струи, -
И тут же дикой матери, хмельной лозы,
Несмешанное чадо, виноградника
Старинный сок; и светлорусой маслины,
Всю жизнь листву хранящей, благовонный плод;
С душистыми венками из детей земли.
А вы, о други, эти приношения
620 Вершите гимном и зовите Дария
Из тьмы могильной, между тем как прах вопьет
Богам подземным жертвы приносимые.

Предводитель хора
Ты, царица, царя и отечества мать,
Возлиянья пролей в терема, где живут
Благ податели: мы ж песнопеньем святым
Преисподних владык
Умолим благосклонствовать милым.
Вы внемлите, святой глубины божества,
Мать-Земля, и Гермес, и почиющих Царь,
630 И пошлите на свет душу Дария к нам.
Если ведает царь врачеванье живым,
Зол предел нам единый укажет.

СТАСИМ II

Хор
Строфа I
Слышит ли царь
В недрах земли
Скорбный мой клич,
Царь богоравный, царь блаженный?
Родной
Варварской речью, царь,
В любом горе тебя зову!
В ночь пролию
Плач ко владыке:
Зов услышит усопший.

Антистрофа I
Матерь-Земля,
640 Боги глубин,
Стражи теней,
Демона славы, духа мощи
На свет
Солнца пустите к нам, -
Бога, в Сузах рожденного,
Вящего всех,
Коих останки
Персть прияла Персиды!

Строфа II
Мил нам сей муж
Мил нам сей гроб:
Милое сердце
В нем почило.
650 Айдоней!
Сам приведи к нам владыку,
Айдоней! он -
Царь наш единственный:
Дария дай нам!

Антистрофа II
Он не губил
Ратей своих
В честолюбивом
Ослепленьи
И прослыл
Он «промыслителем» царства.
Промыслитель
Был он воистину,
Воинства кормчий.

Строфа III
Царь мой, прежний царь,
Выйди, явись очам!
Стань на главу сего кургана,
660 Чтоб сандалий
Золотистых
Нам сверкнул блеск,
Чтоб сверкнул блеск
Тиары,
Островерхой, ясной!

Увы!..

Антистрофа III
Горе услышишь ты,
Новое горе, встав,
О, властелин владык родимых!
От стигийских
Поднялась волн
До живых мгла,
Отняла свет!
Поникла,
670 Земнородных юность!
Выйди, отец непорочный, Дарий!
Увы!
Эпод
Увы, увы!
О, безутешно оплаканный царь!
Взгляни ж, владыка, владыка,
Что́ на страну твою
Неразумия грех двойной,
Что́ он навлек! Взгляни,
Где дома многовёсельные?
680 Ах, не дома - домовины!

ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ

На вершине Мавзолея появляется Тень Дария
О, верные из верных, старцы, сверстники
Моей поры цветущей! Чем отечество
Болеет? Стонут недра; сотряслась земля.
Супруга, вижу, слезы льет на мой курган:
Душа моя смутилась; я дары приял.
Вы ж плач творите пред могилой; жалобным
Взываньем, души мертвых подымающим,
Меня зовете. Трудно подыматься нам:
Препон не мало; боги же подземные
690 Берут охотней души, чем на землю шлют.
Но я препобедил их и на зов пришел.
Спеши поведать, - строго разочтен мой срок, -
Какое лихолетье бременит страну?

Предводитель хора
Не дерзаю возвести взгляд,
Не дерзаю обменить слов:
Искони благоговел я
Пред тобой, царь!

Тень Дария
Я пришел из сени смутной, твой заслышав горький плач.
Кратко мне ответствуй: лишних я не требую речей.
Но дерзай и все поведай, победив священный страх.

Предводитель хора
700 Трепещу твой ублажить нрав;
Трепещу твой возбудить гнев.
Как сказать мне, что не должен
Говорить друг?

Тень Дария
Если робость дней старинных заграждает их уста,
Ты, венчанная супруга, благородная жена,
Подавляя плач и стоны, покорив печаль, скажи
Ясным словом, что случилось. Скорби всюду сторожат:
Грянет горе с синя моря, встанет лихо из земли,
И тем боле бед, чем доле протянулась смертных жизнь.

Атосса
О, блаженнейший из смертных, дней земных благим концом
710 Всем, пока ты видел солнце, жребий твой завиден был:
Ты, как некий бог, о, Дарий, век счастливый провождал.
Взял и мертвый часть благую: ты не видишь бездны зол,
Что́ разверзлась перед нами. Все скажу, сказав одно:
Рушится держава персов. Вот, без пышных слов, ответ.

Тень Дария
Язва ль царство посетила? Смута ль граждан подняла?

Атосса
Нет! Но воинская сила полегла окрест Афин.

Тень Дария
Из сынов моих который на Афины войско вел?

Атосса
Ярый Ксеркс, похода ради, обезлюдил материк.

Тень Дария
Двинулся ль, безумец, сушей? Иль, несчастный, на судах?

Атосса
720 Сухопутным, мореходным вместе был двойной поход.

Тень Дария
Как же с полчищем пехотным он чрез понт переступил?

Атосса
С брегом брег пролива Геллы длинным он сопряг мостом.

Тень Дария
Как? Замкнуть Боспор великий он дерзнул и преуспел?

Атосса
Видно, демон, им владевший, был пособником ему.

Тень Дария
Мощен был, увы, сей демон, обезумевший его.

Атосса
По исходу дела видим, сколь губителен он был.

Тень Дария
Что ж, скажи, вы претерпели, что и граду плач и стон?

Атосса
Стан морской, терпя крушенье, погубил пехотный стан.

Тень Дария
Как? Народ мой поголовно злою бранью истреблен?

Атосса
730 Стонут в Сузах запустелых, потеряв своих сынов.

Тень Дария
Нет оплота государству, нет защитников стране?

Атосса
Все бактрийцы поголовно, кроме старцев, полегли.

Тень Дария
О, злосчастный! Сколько юных сокрушил он, свежих сил!

Атосса
735 Одинок, с дружиной малой, Ксеркс, скиталец, говорят, -

Тень Дария
Где, какой исход обрел он? Чает ли еще спастись?

Атосса
Рад был оный брег покинуть, перешед чрез мост морской.

Тень Дария
Он спасен? На брег асийский он ступил? Верна ли весть?

Атосса
Достоверно то известье. Подозренья нет ни в ком.

Тень Дария
Горе! Скоро наступило исполненье вещих слов,
740 И судил Зевс, чтоб на сыне оправдалась правда их!
Я ж молился, да отложат боги казнь на долгий срок;
Но спешащему навстречу ускоряет встречу Рок.
Ныне зол ключи открылись милым родичам моим.
Сын мой в юношеском пыле сам не ведал, что творит.
Он дерзнул сковать оковы на священный Геллеспонт,
И Боспор, стремимый богом, как раба, смирить ярмом.
Пременить закон стихии, млатом бездну заклепать
И толпам на потоптанье море вольное предать.
750 Смертный, мнил глупец принудить Посейдона самого
Из бессмертных к послушанью. Явно, мыслью не был здрав
И неду́говал душою сын мой. Ныне я боюсь:
Что мой труд стяжав, разграбит первый пришлый нипочем.

Атосса
Из общения с дурными научился быть дурным
Пылкий Ксеркс. Они внушали: ты сынам своим стяжал
Бранной доблести богатство; множить незачем его;
И без доблести простор им самовластно царевать.
И злоправных приближенных он уроки восприял,
И на эллинов умыслил целой Асией поход.

Тень Дария
Свершилось, им в угоду, дело страшное,
760 Навеки незабвенное, такой урон
И запустенье, коего не ведали
Поныне Сузы с лета, как поставил Зевс
Вождем самодержавным одного царя
Над всей обильной пастбищами Асией.
Был первый, Мид верховным войск начальником,
А сын его - дел отчих завершителем.
Любимец счастья, третьим воцарился Кир
И, мир упрочив, осчастливил подданых.
770 Лидийскою державой и Фригийскою
Он царство приумножил. Он Ионию
Смирил, богам любезный благомыслием.
Был Кира сын четвертым повелителем,
А пятым - Сме́рдис, родины бесчестие,
Позор престола. Хитростью убил его
Вождь Артафрен, иль Правомысл, по-нашему, -
Чьей волей мысль, как зоркий кормчий, правила, -
В палатах царских, с горстью заговорщиков.
Шестым в ряду был Ма́рафис, Артафрен седьмым.
Потом достался жребий вожделенный мне.
780 И много воевал я с многим воинством,
Но столь великих не был зол причиною.
Девятый - Ксеркс; он молод; своего ума
Еще не нажил, а моих не хочет знать
Уроков и заветов. Нет, о сверстники,
Со мною бремя царское делившие!
К такой разрухе мы б не привели страну.

Предводитель хора
К чему ж, владыка Дарий, слово клонится?
Что́ своему народу заповедуешь,
790 Чтоб от конечной гибели спастись ему?

Тень Дария
Не воевать вам боле градов эллинских,
Хотя б и с бо́льшим нынешнего воинством.
Сама Земля там эллинам союзница.

Предводитель хора
Что мнишь? Как может смертным поборать Земля?

Тень Дария
Губя пришельцев слишком многих голодом.

Предводитель хора
Коль сил отборных лучший снарядим поход...

Тень Дария
Все ж войску, чей в Элладе затерялся след,
Возврата в домы милые не праздновать.

Предводитель хора
Что ты сказал? Ведь войску уцелевшему
Чрез Геллеспонт не заперт из Европы путь.

Тень Дария
800 Немногие из многих путь найдут домой,
Гласит вещанье. Как ему не веровать,
Свершившееся видя? Иль пророчество
Отчасти лишь правдиво? Если ж правда все, -
Отборных Ксеркс оставил, обольщаясь вновь
Пустой надеждой, - там, где Беотийский дол
Поит Асоп, обильный влагой сладкою.
Там ждет их из напастей величайшая,
Возмездие надменья и безбожных дел.
Они не устыдились храмов эллинских
810 Сокровищницы грабить, жечь святилища;
С землей равняли жертвенники; идолы
Богов ниспровергали с основания.
За святотатство кару соразмерную
Терпели и претерпят: дна не видно зол,
Все новое вскипает, бьет ключом из недр.
В болото крови дротики дорийские
Платейскую равнину превратят, и тел
Персидских груды на́ поле истлевшие
До третьего живущих поколения
Немым пребудут знаменьем в очах людей,
820 Что тщетно надмеваться, смертным будучи.
Надменье выростает тяжким колосом -
Сев Аты, жницы лета многослезного.
Пусть кара за Афины и за эллинов
Вам памятною будет, чтоб никто средь вас,
Презрев, что́ боги дали, возжелав чужим
Добром разжиться, о́тчего великого
Богатства не растратил. Наказует Зевс
Чрезмерно алчный помысл; грозный есть судья.
Вернуть желая Ксеркса к благомыслию,
830 Увещевайте в добрых наставлениях
Владыку дерзновеньем не гневить богов.
Ты ж, старица-царица, мать родимая,
Навстречу сыну выйди в ризах царственных
Из внутренних покоев, как предстанет он
В отрепье жалком и в лохмотьях пурпура,
Раздранного на теле скорбью лютою,
Утишь его словами утешения:
Тебя одну нечастный сын послушает.
Довольно! Нисхожу я в подземельный мрак.
840 Вы ж радуйтесь, о старцы, и в годину бед!
По все дни душу открывайте радости!
Отрады нет усопшим от богатств земных.
Исчезает.
Предводитель хора
Скорбел я, слыша, сколько бед на родину
Обрушилось и сколько предстоит терпеть.

Атосса
О, рок жестокий! Сколько новой горечи
Ты мне даешь отведать! Но всего больней
Язвит мне душу зрелище бесчестия
Сыновнего, раздранных царских риз позор.
Пойду в чертоги, праздничный убор возьму
850 И с ясным взором встретить попытаюсь я
Пришельца. В горе не предам любимого.
Уходит во дворец.

СТАСИМ III

Хор
Строфа I
Как величалася, как красовалася
Родина счастьем и благостроением
В дни, когда царил над ней
Дарий незло́бивый, всепромыслительный,
Кормчий спасительный,
Богоравный государь!

Антистрофа I
Славилось воинство бранною славою,
И утверждалися грады законами,
860 Крепче башенных твердынь.
С дальних походов полки возвращалися,
Горды и ве́селы,
К стародавним очагам.

Строфа II
Сколькими градами, нам сопредельными,
Не перейдя через Галис,
Не ушед от очагов, -
Сколькими он по Фракийскому взморию,
Су́против устий Стримона,
870 Царства мощь умножил!

Антистрофа II
Сколько других покорились властителю
От побережья далече
Крепкостенных городов!
И Геллеспонта стяжал он поморие,
И Пропонтиды затоны
Купно с устьями Понта.

Строфа III
880 Взял острова, разлученные плещущей хлябью
С выступом материка:
Лесбос и Самос, питающий ма́слину,
Хиос и Парос, и Наксос, и Ми́конос,
Те́нос и Те́носу в море
Близлежащий Андрос.

Антистрофа III
Он островам, и в срединные воды
Между двух больших земель,
890 Стал повелителем: Лемносу, И́кару,
Родосу, Книду; и был он на Кипре царь
Па́фоса, Сол, Саламина,
Сей - всех бед причина!

Эпод
897 И в многолюднейших общинах эллинских
Властвовал самодержавно
Дарий, удел ионя́н, изобилием
900 Славный, стяжав. Неутомная
Сила разноплеменных
Ратей была наготове.
Днесь, против нас обратясь недвусмысленно, -
Нам изменила судьбина:
Слава державы крушилась
Средь зыбей неверных.

ЭКСОД

Приближается Ксеркс, в разодранных одеждах, с пустым колчаном за спиною; его сопровождают понурые воины. Хор выступает при первых словах Предводителя хора навстречу царю.

Ксеркс
Увы! Увы!
Злополучный мой рок! Безотрадный удел!
910 Беспримерный удар! Непостижный удар!
Как свирепо Судьба покарала наш род!
Что нести мне дано! Что терпеть суждено!
Я расслаблен; мощь чресл истощилась моих;
Я порфиру в клочки разодрал, растоптал,
Видя никнущим цвет молодежи родной.
Что же, Зевс, и меня, вместе с сонмом мужей
Убиенных, земля
Не покрыла могильным покровом?

Предводитель хора
Не вернуть государь, богатырских дружин!
Где великая честь властелина владык?
920 Где надёжа твоя?
Сокрушил нашу силу злой демон!
Восскорбела Земля, возрыдала Земля;
Населил властелин обиталища душ
Молодежью страны!
Цвет ее, эти полчища сильных,
Эти конников тмы, мириады стрелков,
Чрез ворота теней устремились в Аид,
Род за родом, за племенем племя.
Где асийская мощь? О, Царь! О, Царь!
930 Подломились колени Персиды!

Ксеркс
Строфа I
Сколь я жалок! Увы, сколь презрен я!
Родился́ я народу на горе
И на лихо стране!

Хор
Твоего предвозвестник возврата
По асийской земле подымается стон:
Будешь встречен заплачкою воплениц-жен
940 И свирельников мариандинских.

Ксеркс
Антистрофа I
Что ж? Воспойте мне гимн многослезный,
Ибо бог на меня обратился, -
И оплачьте меня!

Хор
Не унять многослезного плача!
Не забыть, не простить овдовелой стране
Ни на суше беды, ни беды на судах,
И к лицу ей нестройное горе.

Ксеркс
Строфа II
950 Ионийцам Арей был,
Ионийцам на морских зыбях союзник!
Покосил на водах,
На брегах роковых
Нашу силу!

Хор
Увы! - я зову, и про все допрошу.
Где ж вожди царских дружин?
Где твои сподвижники?
Где, скажи мне, Фарандак?
Суса где? Пелаго́н? Где Дотама? Псаммид?
960 Акдабата - он где? Где герой Сусискан,
Экбатаны краса?

Ксеркс
Антистрофа II
Я покинул их, в море
Унесенных с кораблей разбитых тирских,
И помчал их прибой
К Саламинским брегам,
Бездыханных.

Хор
Увы! - я зову. Ты скажи, где Фарнук?
Ариомард доблестный где?
Где владетельный Севалк?
970 Благородный где Лилей?
Где Мемфид, Фарибид? Где Масистра, скажи?
Что нейдет Артембар? Что ж Истэхма нейдет?
Где ж они, отвечай!

Ксеркс
Строфа III
Увы, увы мне!
Под Афинами, древней твердыней,
Врагам ужасной,
Бурей одной сметены,
Увы, увы, все полегли
В чужбине дальней!

Хор
Там и верный твой, око царево,
Кто глядел за тебя, подводя счет
980 Воев твоих мириадам несметным,
Там забыт и Алпист среди мертвых,
Сын Батаноха,
Мегабата, Сесама потомок?
Там и Парфа великого бросил,
И Ойбара ты, царь, наш вожатый лихой?
За горем горе
Родине каркаешь ты!

Ксеркс
Антистрофа III
Тоску-кручину
По сподвижникам храбрым ты будишь
В царевом сердце,
990 Боль оживляешь во мне.
О, кара кар! Сердце мое
Скорбит, томится.

Хор
И других нам отдай! Мы взыскуем.
Где начальник над мардами, Ксанфий?
Браннолюбивый Анхар? Где Диэксий?
И Арсам, предводители конниц?
Где Дадак?
Где Лифимна? Где Толм, ненасытный
1000 Копьеборец? Дивлюсь я, не видя
Их в отряде твоем. В перевозных шатрах,
Должно быть, едут
Сред провожатых твоих?

Ксеркс
Строфа IV
Сошли во гроб
Все вожди великих сил.

Хор
Сошли в безымянный гроб!

Ксеркс
Да, в гроб, увы! В гроб, увы!

Хор
Увы, увы! Боги кар,
Негадан был
Сей удар!
Страшный удар
Был рассчитан Атой!

Ксеркс
Антистрофа IV
Неслыханный
В памяти старинных дел!

Хор
Примера, подобья нет...

Ксеркс
1010 Не видано равных бед!

Хор
Ионии дал нам рок
Изведать мощь, -
Злой урок!
Ах, на зыбях
Мощь крушилась Персов!

Ксеркс
Строфа V
Крушилась, да! Я сгубил -
И какую силу!

Хор
Погибла вся:
Что от нее осталось?

Ксеркс
Взгляни: вот все,
Что́ от нее
Осталось мне.

Хор
Я вижу, царь.

Ксеркс
1020 Этот колчан: вот все, что я...

Хор
Что́ ты в походе целым спас?

Ксеркс
Да! Мой колчан златозорный.

Хор
Мал от избытка остаток.

Ксеркс
Всю расточил я дружину.

Хор
Да, царь! Не тру́сы ионийцы.

Ксеркс
Антистрофа V
Богатыри! Не гадал
Я такого горя.

Хор
Что весь ко дну
Стан мореходный канет?

Ксеркс
1030 В отчаяньи
Растерзал
Порфиру я.

Хор
О, горе нам!

Ксеркс
Горшее, чем сказать дано.

Хор
О, дважды, трижды горшее!

Ксеркс
Нам! Врагу ж ликованье!

Хор
Корень державы подрублен!

Ксеркс
1035 Нет у меня провожатых.

Хор
Погибли на́ море дружины.

Ксеркс
Строфа VI
Вздохни, вздохни о горе, и домой иди!

Хор
Увы, вздыхаю и скорблю.

Ксеркс
1040 Моим стенаньям стоном вторь!

Хор
Делам плачевным отзвук - плач.

Ксеркс
С моим ты согласуй свой плач!

Хор
Увы! Увы!

Ксеркс
О, бремя горя тяжкое!

Хор
Боль неизбывной скорби!

Ксеркс
Антистрофа VI
Бей в грудь, бей в грудь руками! Обо мне восплачь!

Хор
Сам слез достойный, плачу я.

Ксеркс
Моим стенаньям стоном вторь!

Хор
Не мог бы не стенать я, царь!

Ксеркс
1050 Вопль громкий подыми, взывай!

Хор
Увы! Увы!

Ксеркс
Плоть до́ крови бичуй, терзай!

Хор
Боль лютая! Жгучая рана!

Ксеркс
Строфа VII
Рази руками перси! Как мисийцы, вой!

Хор
Напасть! Напасть!

Ксеркс
Рви бороду, о старец! Не жалей седин!

Хор

Ксеркс
И возопи: ой!..

Хор
Ой, горе! Горе!

Ксеркс
Антистрофа VII
1060 Рви на груди одежду! Растерзай убор!

Хор
Напасть! Напасть!

Ксеркс
Всклочь кудри! Вспомни воинство - и рви власы!

Хор
Клоками, клоками рву седи́ны.

Ксеркс
И слезы лей, слезы...

Хор
Рекою льются!

Ксеркс
Моим стенаньям стоном вторь!

Хор
Увы! Увы!

Ксеркс
С рыданием вернись домой!

Хор
1070 Увы! Увы! Персия растоптана!

Ксеркс
Стал плач по стогнам града!

Хор
Стал плач... И стоны.

Ксеркс
Изнеженные, плачьте!

Хор
Увы! Увы! Персия растоптана!

Ксеркс
Взывайте!

Хор
Стоните!

Ксеркс
Крушилась отчизна, увы, увы, -
На кораблях многовёсельных!

Хор
Плачем провожаю в дом царя.

ПЕРСЫ

Как следует из дидаскалии, сохранившейся почти во всех рукописях, «Персы» были поставлены в 472 г. в составе тетралогии, в которую входили также трагедии «Финей», «Главк» (см. фр. 38-46) и сатировская драма «Прометей - огневозжигатель» (фр. 37, 47-51). Тетралогия заняла первое место в состязании трагических поэтов. Неоднократно предпринимавшиеся попытки установить какую-нибудь смысловую связь между входившими в нее драмами к успеху не привели. По-видимому, в 472 г. Эсхил объединил в одну тетралогию четыре самостоятельных произведения - случай достаточно редкий в его практике.

Другой особенностью «Персов» является то, что в их основе лежит не миф, а историческое событие (правда, достаточно мифологизированное) - победа греческого флота над персами при Саламине в 480 г. В выборе темы Эсхил имел предшественника - уже известного нам Фриниха, который в 476 г. поставил трагедию «Финикиянки», названную так по хору финикийских женщин, оплакивавших гибель своих мужей при Саламине. Известно, что не дошедшая до нас драма Фриниха начиналась словами евнуха, готовившего сидения для царских советников: «Вот из персов, ушедших в далекий поход»... От того же евнуха зрители узнавали о поражении персов, откликом на которое и служили, очевидно, обширные плачи, вложенные в уста финикийских женщин. Из этого ясно, что весь раздел «Персов», предшествующий появлению вестника и насыщенный тревожными предчувствиями хора и Атоссы, равно как и вызов тени Дария и его монологи, являются полностью нововведением Эсхила, который сумел превратить своего рода траурную кантату, какой была пьеса Фриниха, в подлинную трагедию с глубокой мировоззренческой проблематикой.

Развернутая в ней мысль о преимуществе греческого мира перед варварским Востоком, где все являются подданными царя - самодержца, послужила причиной того что вскоре после постановки «Персов» в Афинах они были показаны при участии самого Эсхила в Сиракузах. Одержанная сиракузским флотом победа над карфагенянами при Гимере едва ли не в тот же день, когда произошло сражение при Саламине, воспринималась на западе греческого мира как символ всеобщего освобождения Эллады от угрозы нашествия азиатского деспотизма.

Судя по «Лягушкам» Аристофана (ст. 1026-1029), «Персы» ставились и после смерти Эсхила, в конце V в.

Действие происходит в Сузах, персидской столице, некоторое время спустя после морской битвы при Саламине. Декорация изображает фасад царского дворца. Стоящий посередине орхестры жертвенник во второй половине трагедии изображает гробницу Дария.

6. ...Дария сын... - Ксеркс вступил на престол после смерти Дария в 486 г.

16 сл. Экбатана - древний персидский город, лежащий на север от Суз. Киссия - простирающаяся между ними гористая область.

21-51. В перечне полководцев Ксеркса, поражавшем зрителей своим экзотическим звучанием, есть подлинные имена, известные из других источников (напр., Артафрен, Артембар, Масистр, Ариомард); другие, возможно, были где-нибудь услышаны Эсхилом или изобретены по образцу услышанных, - для его современников важен был общий колорит, а не отдельные имена.

34. ...многосеменный Нил... - Точнее, «кормящий многих». Египет попал под власть персов ок. 525 г.

37. ...и Пегас, и Тагон... - Все рукописи дают одно имя - Пегастагон.

38. Мемфис - см. «Просительницы», 311, и примеч.

39. ...Фив судия... - Имеются в виду не беотийские «семивратные» Фивы, а город под тем же названием, расположенный в среднем течении Нила.

41-45. Лидийцы от нег отказались... - Лидия с ее столицей Сардами вошла в состав персидской монархии в 546 г., после победы Кира над лидийским царем Крезом, который славился несметными богатствами. Отсюда и характеристика лидийцев как «ведущих изнеженный образ жизни».

49. Тмол - гора в Лидии.

51. Мисия - см. «Просительницы», 549, и примеч. Вавилон - город на р. Евфрат, столица Нововавилонского царства, попавший под власть персов ок. 538 г. и сделанный центром одноименной сатрапии.

65-70. Рассказ о том, как Ксеркс построил мост через Геллеспонт (понт). См. Геродот, VII, 37. Афамант - легендарный царь Орхомена в Беотии. Его вторая жена задумала извести детей от первого брака - Фрикса и Геллу, но их спас чудесный златорунный баран, который понес детей по воздуху в Колхиду. По дороге Гелла, заглядевшись, выпустила из рук шерсть барана, за которую она держалась, и упала в пролив, с тех пор называющийся Геллеспонтом, «морем Геллы» (ныне Дарданеллы) (см. ниже, ст. 722).

81. Золотой дождь... - Название народа персов греки сближали с именем Перса - сына греческого героя Персея, зачатого Данаей от Зевса, спустившегося к ней золотым дождем.

100. Рок - в оригинале идет речь об Ате - олицетворенном заблуждении, ослеплении разума.

106. От богов, знать... - Созданный В. Ивановым параллелизм с началом строфы противоречит оригиналу, где мысль прямо противоположная: от богов персам положено владеть сушей, Ксеркс же осмелился вверить свое войско морю, - потому-то (строфа IV) душу старейшин охватывает страх.

146 сл. лук... Или жало копья... - Лук - символ персидского войска, копье - греческого. Ср. ст. 240.

178. …ионян... страну. - Ионией в собственном смысле называли в V в. западное побережье Малой Азии, покрытое сетью древних греческих поселений (колоний). Однако и афиняне считали себя частью ионийского племени, возводя это свое наименование к легендарному предку Иону.

183. ...наряд... дорийский. - Дорийцы, наряду с ионийцами, одно из древних греческих племен. В историческую эпоху на дорийском диалекте говорили на Пелопоннесе, но Эсхил употребляет это определение как обобщенный признак всей Эллады.

232. ...Гелия закат. - Т. е. запад; заход Солнца - Гелия.

236. Мидяне - первоначально группа племен, занимавших территорию на юг от Каспийского моря. Своего возвышения Мидийское царство достигло к 550 г., когда было побеждено Киром и вошло в состав Персидской монархии. С тех пор мидийцы часто являются синонимом персов. Причиненные им беды - поражение при Марафоне. Ср. ст. 244.

238. ...серебряная жила... - Серебряные рудники в Лаврионе, на юге Аттики.

242. Подданства они не знают... - Идеализированная характеристика афинской демократии.

254. Нудит рок... - В оригинале «неизбежно изречь всю беду».

302. Силенийские скалы - мыс на побережье Саламина.

304. Хилиарх - буквально: командир отряда в тысячу человек.

306. Бактрия - область на крайнем востоке Персидского царства, на границе с Индией.

307. Остров Аянтов - Саламин, покровителем которого считался легендарный участник Троянской войны Аянт (правильнее: Эант).

314. Хриса - под этим названием известны небольшой остров недалеко от Лемноса и город в Троаде. В любом случае, однако, маловероятно, чтобы он мог поставить войско в три мириады (30 тысяч человек). Правда, в современных изданиях ст. 315 помещают обычно после ст. 318, так что три мириады относятся к войску под командованием Артаба, но и десять тысяч остающиеся в оригинале на долю Маталла - тоже достаточно крупный контингент, если под Хрисой разумеются упомянутые выше пункты.

317. Маги - мидийское племя.

324. Лирнеец - местонахождение этой Лирны неизвестно. В Илиаде, II, 690, упоминается мисийский город Лирнесс.

327. Киликия - см. «Просительницы», ст. 551 и примеч.

340. Сверх трехсот десяток был. - По Геродоту, VIII, 48, греческих кораблей было 380.

345 сл. Так некий демон... - В рукописях эти два стиха вместе с 347-м завершают речь вестника (разумеется, без вопросительного знака).

355. Приходит эллин некий... - Согласно Геродоту, VIII, 75, это был некий Сикинн, воспитатель детей Фемистокла. Так как в греческом флоте не было согласия, принимать ли морское сражение у Саламина, Фемистокл решил поставить остальных командиров перед совершившимся фактом и заставить их сплотиться перед лицом врага. С этой целью он и спровоцировал Ксеркса на окружение греческого флота.

372. В исступлении - переведено по чтению ύπ’ έχθύμου φρενός; более авторитетные рукописи дают ύπ’ εύθύμου - «вполне владея разумом». Неудача Ксеркса коренится, по Эсхилу, не в отдельных ошибках тактического характера, а в гордыне, заставившей его выступить в морской поход обуздывать Геллеспонт и т. п. (см. ниже, ст. 723-725, 744-751).

389. Пеан - молитва, обращенная к Аполлону.

447. Островок средь волн - Пситталея, между Саламином и аттическим побережьем. Ср. Геродот, VIII, 76 и 95. Источником историка являлся, очевидно, Эсхил.

466 сл. Озирая с высоты... - Командный пункт Ксеркса находился, по-видимому, у подошвы горы Эгалея, напротив Саламина. Ср. Геродот, VIII, 90.

482-509. Маршрут отступающих отрядов персидского войска лежит сначала на запад - через соседнюю с Аттикой Беотию, Фокею и Дориду к Малийскому заливу, в который впадает Сперхей; оттуда - на север, через Фтиотиду, Фессалию и Македонию к реке Стримону, южной границе области Эдонии во Фракии. Ср. Геродот, VIII, 115.

484. Опившись у живых ключей. - Речь идет, вероятно, о заболевании, состоящем в неутолимой жажде.

492-494. Магнетский край - область, примыкающая с востока к Фессалии и завершающаяся полуостровом. Аксий-река протекает в Македонии, Больба - озеро иа границе Фессалии и Магнесии. Точная последовательность в описании пути остатков персидского войска Эсхилом здесь не соблюдается. Пангей - горный кряж в Эдонии, по ту сторону Стримона. Чтобы достичь его, персам еще пришлось пережить переправу через Стримон, см. ст. 495-508.

555. Как же Дарий, мудрый вождь... - Здесь и далее Эсхил изображает Дария, в противоположность Ксерксу, мудрым правителем, не посягавшим на свободу Эллады, хотя Дарием было жестоко подавлено восстание ионийских городов в 494 г., а в 492 г. послан флот против Эллады, который в пути разметало бурей. Наконец, при Дарии, в 490 г., персы потерпели поражение при Марафоне.

570. У скал Кихрейских - у побережья Саламина.

650. Айдоней - другое имя Аида, бога подземного мира.

724. Боспор - название нескольких морских проливов. Чаще всего так называли нынешний Босфор - пролив, отделяющий Понт Эвксинский от Пропонтиды (Черное море от Мраморного). Однако здесь и в ст. 746 Эсхил называет Боспором Геллеспонт. Ср. также Софокл, «Аякс», ст. 884.

773. Киров сын - Камбиз. См. след. примеч.

774-778. Речь идет здесь о некоем Гаумате, который поднял восстание против находившегося с войском в Египте царя Камбиза, предшественника Дария, взяв себе имя Смердиса (у Эсхила - Ма́рдис), умершего брата Камбиза, Дарий, перенявший власть после смерти Камбиза, в 522 г. захватил и убил Гаумату. Эсхил, во всем идеализирующий Дария по контрасту с Ксерксом, и здесь выставляет в качестве убийцы Смердиса некоего Артафрена. Толкование его имени как «Правомысл» из греческого текста не следует. Ст. 778 (Шестым в ряду был...) современные издатели исключают, считая его поздней вставкой. Во-первых, из история известно, что Дарий вступил на престол сразу же после Камбиза. Во-вторых, если даже предположить, что Эсхил этого не знал, все равно остается непонятным, зачем Артафрен, устранив лже-Смердиса, стал бы дожидаться, пока кто-то другой захватит трон, который только потом достанется ему? Соответственно и девятый при имени Ксеркса (782) - добавление переводчика.

796-820. Все ж войску... - В уста Дария Эсхил вкладывает пророчество о судьбе войска, оставленного Ксерксом под командованием Мардония в Беотии, - ему предстоит потерпеть поражение в следующем году (479) в битве при Платеях.

805. Асоп - река в Беотии, берущая начало северо-западнее Платей.

864. Галис - р. в Малой Азии (нынешн. Кызыл-Ирман), являвшаяся естественной границей древней Лидии на востоке.

869. Стримон - см. примеч. к «Просительницам», ст. 254-259.

876. Геллеспонт - см. выше, примеч. к ст. 65-70.

877. Пропонтида - нынешн. Мраморное море.

879. Понт - Черное море.

882-885. Лесбос, Самос, Хиос - острова, лежащие близ западного побережья М. Азии, «разлученные плещущей хлябью с выступом материка», т. е. отделенные проливами от ее изрезанной береговой линии. Парос, Наксос - центральные острова Кикладской группы; Миконос, Тенос, Андрос, северные острова той же группы, составляющие как бы продолжение о-ва Эвбеи.

889-891. Лемнос - о-в в северной части Эгейского моря, лежащий между Халкидикой и М. Азией; Икар (Икарос) - о-в на запад от Самоса; Родос - большой о-в, расположенный на юг от западного побережья М. Азии; Книд - город на самой оконечности длинной косы (совр. п/о-в Решадие), вдающейся в море севернее Родоса. Таким образом, на положение «между двух больших земель», Европой и Азией, может претендовать только Лемнос.

892-895. Пафос, Солы, Саламин - города на о-ве Кипр; первый из них в оригинале имеет еще определение «Кипридин» - близ Пафоса, согласно мифу, родилась из морской пены Киприда (Афродита); «сей - всех бед причина» - имеется в виду, конечно, не Саламин на Кипре, а одноименный остров, у которого потерпел поражение персидский флот. По преданию, город Саламин на Кипре основал побочный брат Эанта Тевкр, изгнанный отцом с о-ва Саламина за то, что он не сумел уберечь под Троей брата.

940. Мариандинских - по названию племени мариандинян из Вифинии (область на севере Малой Азии, примыкающая к Пропонтиде), известных искусством ритуальных заплачек.

963. С кораблей тирских... - т. е. финикийских, названных так по городу Тиру на побережье Финикии.

994. Марды - кочевое персидское племя.

1070-1074. Порядок и распределение реплик в переводе значительно отличается от последовательности, принятой в новых изданиях.

Эсхил. Трегедии в переводе В.Иванова. Издание подготовили Н. И. БАЛАШОВ, Дим. Вяч. ИВАНОВ, М. Л. ГАСПАРОВ, Г. Ч. ГУСЕЙНОВ,
Н. В. КОТРЕЛЕВ, В. Н. ЯРХО. Москва «Наука» 1989

Эсхил

Ad Content

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Хор персидских старейшин. Атосса. Гонец. Тень Дария. Ксеркс.

Площадь перед дворцом в Сузах. Видна гробница Дария.

Все персидское войско в Элладу ушло.

А мы, старики, на страже стоим

Дворцов золотых, домов дорогих

Родимого края. Сам царь велел,

Сын Дария, Ксеркс,

Старейшим, испытанным слугам своим

Беречь эту землю свято.

Но вещей тревогой душа смущена,

Недоброе чует. Вернется ль домой 10 С победою царь, вернется ли рать,

Блиставшая силой?

Весь Азии цвет в чужой стороне

Воюет. О муже плачет жена.

А войско не шлет ни пеших гонцов,

Ни конных в столицу персов.

Отовсюду - из Суз, Экбатан, от ворот

Башен древних киссийских

И в строю корабельном, и в конном строю,

И в рядах пехотинцев, потоком сплошным, 20 Уходили бойцы на битву.

Их вели в поход Амистр, Артафрен,

Мегабат и Астасп - четыре царя

При царе величайшем,

Персов славных вожди, начальники войск,

Стрелки-силачи на быстрых конях,

Суровы на вид, в бою горячи,

Непреклонны душой, отваги полны

И грозной удалью славны.

Затем Артембар, верхом на коне, 30 Масист и лучник меткий Имей,

Славный боец, затем Фарандак

И конник Состан за ними.

Других послал плодоносный Нил,

Могучий поток. Пошел Сусискан,

Пошел египтянин Пегастагон,

Пошел священного Мемфиса царь,

Великий Арсам, и Ариомард,

Владыка и вождь вековечных Фив,

И гребцы, что в болотах Дельты живут, 40 Несметной пошли толпою.

За ними - лидийцы, изнеженный люд,

У них под пятою весь материк.

А лидийскую рать в поход повели

Митрогат и Арктей, вожди и цари.

И от Сард золотых по воле владык

Колесницы с бойцами помчались вдаль,

То четверки коней, то шестерки коней,

Поглядишь - и замрешь от страха.

И Тмола, священной горы, сыны 50 На Элладу ярмо пожелали надеть

Мардон, Тарибид, копьеметная рать

Мисийцев. И сам Вавилон золотой,

Отовсюду войско свое собрав,

Послал на войну - и в пешем строю

Стрелков, и суда, одно за другим.

Так Азия вся по зову царя

Взялась за оружье, и с места снялась,

И в Грецию двинулась грозно.

Так мощь и красу Персидской земли 60 Война унесла.

Вся Азия-мать о тех, кто ушел,

Тоскует в слезах, тревогой томясь.

Родители, жены считают дни.

И тянется, тянется время.

Строфа 1 Вторглось войско царя в страну соседей,

Что на том берегу пролива Геллы

Афамантиды, канатом плоты связав, 70 Морю взвалив на шею

Тяжким ярмом крепкозданный мост.

Антистрофа 1 Гонит войско по суше и по водам,

Полон ярости, Азии владыка,

Людом усеянной. Верит в своих вождей,

Сильных, суровых, стойких, 80 Отпрыск Данаи, равный богам.

Строфа 2 Он глядит иссиня-черным

Взглядом хищного дракона,

С ассирийской колесницы

Бюст Эсхила из Капитолийских музеев, Рим

Юность Эсхила и события тогдашней афинской истории

Эсхил, сын Эвфориона, родился в Элевсине в 525 году. Поэтому в то время, когда жил его ближайший предшественник в развитии трагического искусства, Феспид (Феспис), Эсхил мог быть только ребенком, между тем как драматурги Хойрил, Пратин и Фриних были его старшими современниками, с которыми он соперничал. Эсхил принадлежал к древнему аристократическому роду Аттики, и в числе своих предков считал одного из древних царей этой области. Его юность совпадает с чрезвычайно оживленным и бурным периодом жизни афинского государства. После того как афиняне в 510 году свергли тиранию Писистратидов , началась борьба за установление нового порядка между двумя партиями – аристократической, во главе которой стоял Исагор, и демократической, во главе которой был Алкмеонид Клисфен , игравший важную роль при изгнании Гиппия; одни желали восстановления старой олигархии, другие – демократической свободы, Клисфен, избранный на должность архонта, одержал победу над аристократами и своим законодательством, в котором было дано дальнейшее развитие демократическим элементам законов Солона , положил основание афинской демократии. Но олигархи нашли себе содействие у спартанцев, гегемония которых в Греции основывалась главным образом на господстве аристократии. Спартанское войско под предводительством Клеомена возвратило Исагора в Афины; заняв афинский акрополь, он снова уничтожил демократию и все учреждения Клисфена и изгнал 700 граждан. Но возмутившийся народ изгнал спартанцев, снова восстановил прежние учреждения и возвратил Клисфена. Тогда явилась новая опасность: Клеомен, в гневе на афинян, вторгся в Аттику с пелопоннесскими союзниками (506 до Р. X.); с севера приближались беотийцы, с востока – халкидяне; но земляки Эсхила, афиняне, не потеряли мужества; решившись защищать свою свободу до последней крайности, они вышли сначала навстречу пелопоннесцам, и когда те, разделившись между собою, отступили без боя, афиняне обратились против беотийцев и халкидян и разбили тех и других наголову. Юная свобода была спасена, и афиняне – племя, соединявшее ионийскую подвижность с редкой энергичностью – самоуверенно пошли вперед по пути свободы, добытой тяжким трудом, так что, спустя несколько лет, решились выступить даже против «великого царя» персидского , желая приобрести себе славу и помочь своим ионийским единоплеменникам завоевать свободу.

Участие Эсхила в греко-персидских войнах

В то время, когда изгнали Гиппия , Эсхилу было только 15 лет. Внутренняя и внешняя борьба за свободу, продолжавшаяся потом несколько лет, должна была произвести на юношу глубокое впечатление, особенно потому, что знатное семейство, к которому он принадлежал, вероятно, не осталось безучастным к этой борьбе, которая, конечно, имела решительное влияние на характер Эсхила. Семейство Эвфориона стояло на стороне Клисфена и народа, и молодой Эсхил сделался ревностным сторонником нового направления. Если он лично и не принимал участия в борьбе раньше 500 г., то вскоре после того ему представился случай доказать свой патриотизм и выступить на защиту свободы своего отечества. При Марафоне Эсхил – уже 35-летний сильный воин – храбро и мужественно сражался вместе со своим братом Кинегиром. Последний был убит в сражении за персидские корабли; когда он схватил один корабль за выступ кормы, желая удержать его, ему отрубили руку топором. Эсхил, покрытый ранами, был вынесен с поля битвы на носилках. В этом деле он отличился; на картине, изображавшей марафонское сражение и выставленной в афинской галерее, кроме Мильтиада и полемарха Каллимаха, указывали среди сражающихся также и Эсхила. Сам он гордился своими подвигами при Марафоне. В эпитафии, которую он сам сочинил для себя, он совершенно умалчивает о своей поэтической славе – которая, впрочем, была довольно известна – и упоминает только о своем участии в марафонской битве .

Через десять лет после этой битвы Эсхил снова храбро сражался при Артемисии иСаламине , а в следующем году – приПлатеях . Афинянин Амений, который при Саламине первый вступил в бой на своем корабле и вообще так отличился в этом сражении, что все греки единогласно присудили ему награду за храбрость, у многих писателей называется братом Эсхила; но этому, как кажется, противоречит то обстоятельство, что Амений, по Геродоту , происходил из Паллены, а Эсхил из Элевсина, Как бы то ни было, родственники Эсхила, как и сам он, отличались своим мужеством и храбростью в сражениях с персами. «Для понимания поэзии Эсхила весьма важно знать, что его род прославился своими подвигами: стоять во главе своих современников, возвышаясь и по своему богатству, и по славе своего рода, и по знатности происхождения, и по привычкам и общественному положению над толпой, работающей ради дневного пропитания – это редкое и важное счастье для поэта и для развития его таланта» (Дройзен).

Греки характеризовали хронологические отношения между тремя великими трагическими поэтами, определяя связь их жизни с великою Саламинской битвою; они говорили, что Эсхил, мужчина 45 лет, сражался в этой битве; что Софокл , 15-летний юноша, был корифеем хора на празднике этой победы, а Еврипид родился в день её. По этому рассказу, младший из них был моложе старшего только 45 годами; но между их трагедиями мы видим очень значительные разницы и по содержанию и по тону; в этот недолгий период произошли большие перемены в умственной жизни афинского народа. Сравнивая создания Эсхила, Софокла и Еврипида , мы видим постепенный переход от идеального мира легендарной старины к новым понятиям.

Эсхил - отец трагедии. Видеофильм

Начало драматургической деятельности Эсхила

После битвы при Марафоне, в то время, когда греческая нация гордилась сознанием своей победы и устранением страшной опасности, Эсхил получил (в первый раз) первую победную награду. Это было в 485 г. до Р. X. (Ол. 73, 4), когда поэту было уже 40 лет. Древнейшая из сохранившихся до нашего времени трагедий Эсхила – «Персы» – составляла вторую часть трилогии, представленной в 472 г. (Ол. 76, 4); это единственная из дошедших до нас трагедий с историческим содержанием. Сюжетом её послужило сражение при Саламине; следовательно, содержание её сходно с упомянутой нами трагедией Фриниха «Финикиянки», за которую автор был награжден за несколько лет перед тем. Говорят, что именно трагедия Фриниха побудила Эсхила написать трилогию «Персы», и что он воспользовался произведением своего предшественника, не совершая однако плагиата. В комедии Аристофана «Лягушки » (ст. 1298 и сл.) Эсхил сам говорит по этому поводу, что он переделывал из прекрасного в прекрасное, чтобы не сказали, что он собирает цветы своей поэзии на том же лугу, где и Фриних.

«Персы» были даны в Афинах около 472 года. Эта трагедия проникнута восторженной гордостью, которой исполнило патриота Эсхила и всех греков торжество над персами. Действие драмы происходит в столице Персии, Сузах. Хор персидских вельмож прославляет многочисленность и храбрость войска , двинувшегося в 480 г. с царём Ксерксом в Грецию , но высказывает и опасение, что войско это может подвергнуться бедствиям и что Персия будет опечалена его гибелью. Атосса, мать Ксеркса, которая за отсутствием сына исполняет роль правительницы Персидского царства, рассказывает хору, что она видела сон, наполнивший ее печальным предчувствием. Хор советует ей принести жертву умершему её мужу Дарию и просить его о спасении войска. Тут как раз является вестник от Ксеркса и сообщает Атоссе и вельможам о битве при Саламине и об уничтожении персидского флота. Его рассказ – великолепное описание боя – составляет кульминацию этой трагедии Эсхила:

«Когда же белоконный ясный Феб
Окрестность озарил – как будто гимн
Раздался мощный, шумный клик вдали:
То были эллины – и громогласно
Им вторя, со скалистых берегов
Аяксовых отозвалось им эхо
И сильный страх на варваров напал;
Надежда обманула их; враги
Не думали бежать, но пели гимн
Величественный, смело выступая
На бой. И трубный звук воспламенял
Сердца их буйной храбростью; и тотчас
Ударив в весла, дружно застучав
По шумным волнам моря, понеслися
И скоро все пред нами показались.
Вперед неслося правое крыло
В порядке стройном, а за ним – весь флот
Их остальной; тогда-то можно было
Услышать клик: «Вперед, сыны Эллады!
Идите и спасайте от врага
Отчизну! О, спасайте же детей
И жен, жилища дедовских богов,
Гробницы предков; битва все решит»,
Потом уже на языке персидском
Понесся говор встречу им, и медлить
Уж больше было нечего... и вмиг
Корабль в корабль покрытым медью носом
Ударился: то эллинский корабль;
Он посшибал верхушки все на мачтах
У финикийского; потом сцепились
Другие корабли. В начале битвы
Оборонялось храбро войско персов:
Когда же множество судов стеснилось
В заливе, и подать друг другу помощь
Нельзя было никак, когда сшибались
Одни суда, окованные медью,
С другими, страшно, страшно затрещали
Бока у кораблей; ломались весла;
A эллинские корабли коварно
Совсем нас окружили, и на наших
Посыпались тяжелые удары:
И опрокидывались кверху дном
Суда; уж моря мы и не видали:
Вкруг было все обломками покрыто
От кораблей и мертвыми телами:
И берега, и скалы также были
Покрыты все убитыми... Тогда
В смятенье ваши корабли бросались
Вперед, назад, ища спасенья в бегстве.
A эллины, как будто бы тунцов
Каких-нибудь, или другую рыбу,
Обломками от весел, иль досками
От кораблей разбитых, били наших
И убивали; плач и стон стоял
На море вплоть до самой той поры,
Пока врагов не удалил мрак ночи...
Когда бы на рассказ об этих всех
Несчастиях потратил я дней десять,
То и тогда не кончил бы. О, знай,
Что никогда не погибало в день
Один такого множества народа!»

Хор, услышав печальную весть, выражает опасение, что покоренные народы восстанут против персов и свергнут их иго. Атосса приносит жертву на гробе мужа, вызывая его тень; является теньДария . Атосса рассказывает мужу о несчастье, которому подверглось царство. В ответ Дарий говорит, что виной всех несчастий персов - надменность Ксеркса. Ею ускорено исполнение древнего пророчества, что персидское войско, пошедшее в Грецию, погибнет. Боги прогневаны тем, что персы построили мосты через воды Геллеспонта и разрушили эллинские храмы. Устами Дария Эсхил говорит, что персам следовало бы не посягать на Элладу и довольствоваться владычеством над Азиею, которое дано им от богов, ибо люди, которые хотят приобрести больше, чем им предназначено, подвергаются наказанию свыше.

Действие «Персов» продолжается появлением на сцене бежавшего из Греции Ксеркса , чьё царское облачение разорвано. Пьеса кончается тем, что Ксеркс и хор персидских вельмож оплакивают бедствие. Эсхил, таким образом, объясняет поражение персов с нравственно-религиозной точки зрения, как наказание за самонадеянность их царя.

Эсхил – «Этнеянки»

Первая трагедия из трилогии «Персы», за которую Эсхил получил первую награду, называлась «Финей»; третья – «Главк». В последней Эсхил прославил победу (воспетую также и Пиндаром в его 1-й пифийской оде), которую одержал приГимере Гиерон вместе со своими братьями над карфагенянами , почти одновременно с саламинским сражением. Может быть, это и было причиной того, что Гиерон пригласил Эсхила в Сиракузы. Эсхил принял это приглашение и еще раз поставил свою трилогию «Персы» на сцену в Сиракузах, конечно, по желанию Гиерона. За несколько лет перед тем (в 476 г. до Р. X., Ол. 76, 1) Гиерон основал город Этну, который во время пребывания в Сицилии Эсхила был еще не вполне достроен; в этом новом городе Эсхил поставил свою трилогию «Этнеянки» – «как предзнаменование счастливой жизни обитателей нового города».

Долго ли жил Эсхил в Сицилии, мы не знаем; но в 468 году (Ол. 77, 4) он снова является в Афинах. В этом году он вступил в состязание с Софоклом и был побежден этим молодым поэтом, который в то время впервые выступил перед народом со своими произведениями. Это неприятное для Эсхила событие впоследствии также выставлялось причиною удаления его в Сицилию. Но мы соглашаемся с Велькером, который говорит: «Для афинянина и победителя при Марафоне, и притом уже в старости, конечно, нужны были более важные причины, чтобы оставить свой город, чем то, что он не был увенчан на празднике Диониса , что могло случиться с каждым». О равнодушии Эсхила в этом отношении свидетельствует замечание Феофраста или Хамелеона, что Эсхил был до такой степени философски спокоен, что однажды, потерпев незаслуженное поражение, сказал: «Я посвящаю свои трагедии времени».

Эсхил – «Просительницы» (краткое содержание)

Вскоре после появления «Персов» Эсхил написал трагедию «Икетиды» (Supplices, «Просительницы»), по содержанию весьма простую, исполнявшуюся только двумя актерами. (Позже Эсхил, по примеру Софокла, вывел на сцену еще и третьего актера.) «Просительницы» составляли, кажется, первую часть трилогии, второй частью которой были «Египтяне», а третьею – «Данаиды»; этим объясняется характер «Просительниц»: в этой пьесе мало действия, и оно лишь пассивное.

Данаиды (дочери Даная), бежавшие от своих двоюродных братьев, сыновей своего дяди, Египта, хотевших насильно взять их в жены, ищут убежища в Аргосе и садятся как молящие о защите просительницы у жертвенников перед городом. Аргосский царь Пеласг некоторое время колеблется между опасностью подвергнуться нападению женихов Данаид и боязнью навлечь на себя гнев богов отказом в покровительстве севшим у жертвенников. Мольбы дочерей Даная и решение аргосского народного собрания торжествуют над его робостью. Пеласг принимает Данаид под защиту Аргоса. Женихи, вышедшие на аргосский берег, присылают вестника, требующего, чтобы девушки были отданы им. Вестник хочет силой увести их. Пеласг не допускает этого. Вестник уходит, угрожая войной. Данаиды, образующие хор, благодарят богов нового своего отечества за спасение от ненавистных женихов.

Однако развязка драмы этим не достигается. Угрозы Вестника в конце «Просительниц» вызывали у зрителей гнетущее, тревожное предчувствие. Оно служило переходом к следующей части данной драматической трилогии Эсхила – «Египтяне», где трагик, развивая всё тот же миф, изображал, как дочери Даная были насильственно выданы за сыновей Египта – и в первую же брачную ночь убили мужей. Своего супруга пощадила лишь одна из Данаид, Гипермнестра. В третьей части этой трилогии Эсхила – «Данаиды» – недовольные сестры наряжали суд над Гипермнестрой. Но он оправдавал ее по заступничеству богини любви Афродиты. В древности Гипермнестра считалась прародительницей семейства аргосских царей.

Эта трилогия Эсхила имела характер более национальный, чем нравственный; в ней представлялось первое появление данайцев, рода Персеидов иГераклидов в Аргосе. В «Просительницах» превосходны песни хора Данаид, которые тоскливо жмутся к жертвенникам, как робкие голубки, которым угрожает ястреб. Похвалы аргосскому народу, высказываемые Данаидами, имели, по замыслу Эсхила, политическое значение. Данаиды молят богов, чтобы они охраняли Аргос от военных бедствий, от огня, болезни, раздоров; чтобы правительство всегда мудро заботилось о благе государства и оказывало покровительство иноземцам, ограждая их от обиды. Как раз в это время, около 462 года, афиняне заключили союз с Аргосом и открыли войну против персов в Египте. Трагедия «Просительницы» была поставлена на сцену, вероятно, одновременно со всеми этими событиями. Создавая её, Эсхил имел целью скрепить афинско-аргосскую дружбу.

Эсхил – «Семеро против Фив» (краткое содержание)

Читайте также отдельные статьи Эсхил «Семеро против Фив» – краткое содержание и Эсхил «Семеро против Фив» – анализ

О трагедии Эсхила «Семеро против Фив» (Έπτά ένί Φήβας, Septem Contra Thebas) теперь достоверно известно, что она была удостоена в 467 г. (Ол. 78, 1) первой награды и составляла последнюю часть трилогии, в которой изображались события мифа об Эдипе и судьбы фиванского царского рода.

Фиванский царь Лай, получив предсказание, что погибнет от руки собственного сына, велел отнести недавно родившегося у него ребенка Эдипа в горы и бросить там. Но пастухи спасли Эдипа. Он попал в дом коринфского царя, который воспитал его как родного сына. Когда Эдип возмужал, то получил предсказание, что в будущем убьет своего отца и женится на матери. Считая себя сыном правителя Коринфа и его жены, ошеломлённый Эдип бежал от своих мнимых родителей, чтобы не допустить исполнения пророчества. Скитаясь по Греции, он в одной случайной дорожной драке убил своего истинного отца, Лая. Вскоре Эдип помог городу Фивам освободиться от зверствовавшего в его округе чудовища, Сфинкса. За это фиванцы избрали Эдипа царем и женили его на вдове недавно погибшего Лая, Иокасте. Так Эдип, сам того не зная, убил собственного отца и взял в супруги мать. Когда спустя несколько лет всё это раскрылось, Иокаста повесилась, а Эдип сам ослепил себя и добровольно ушёл из Фив в изгнание.

На фиванский престол стали претендовать, соперничая друг с другом, двое его сыновей – Этеокл и Полиник.Живший в аттическом Колоне Эдип , видя жестокость собственных детей, проклял обоих этих братьев. После смерти отца Этеокл захватил власть и изгнал брата. Полиник в изгнании сочетался браком с дочерью аргосского царя, привлёк на свою сторону шестерых славных эллинских героев и устроил вместе с ними поход Семерых против Фив с целью свергнуть Этеокла.

Все эти события изображались в первых двух частях трилогии Эсхила: «Лай» и «Эдип». Они не дошли до нас. Сохранившуюся третью драму «Семеро против Фив» древние комментаторы превозносили за воинственный дух её автора, старого бойца при Марафоне и Саламине. Эсхил сам говорит о себе в комедии Аристофана «Лягушки »: «Я создал драму, полную духа Ареева – «Семеро против Фив»; всякий, видя ее на сцене, проникался воинственностью».

В прологе трагедии «Семеро против Фив» Этеокл руководит обороной города и посылает Лазутчика в стан противника. Фиванские женщины, составляющие хор трагедии, охвачены страхом. Вернувшийся Лазутчик рассказывает, что каждые из семи ворот Фив будет атаковать один из Семерых вождей неприятельского войска. Этеокл назначает по особому фиванскому полководцу для обороны каждых ворот, а у тех ворот, к которым подступит его брат Полиник, решает командовать лично. Этеокл выражает твердую решимость биться с братом, чтобы исполнить проклятие, которому подверг его и Полиника их общий отец, Эдип. Фиванские участницы хора уговаривают его не вступать в личную схватку с родным братом, однако Этеокл отвергает эти уговоры, хотя хорошо постигает ужас возможного братоубийства. Потрясенный хор поет скорбную песню о проклятии дома Эдипа.

В следующем действии этой трагедии Эсхила Вестник сообщает о поражении Семерых и о том, что Этеокл и Полиник в личном поединке убили друг друга. Сестры их Антигона и Исмена вместе с хором оплакивают смерть братьев; впечатление от плача, усиливают содержащиеся в нём горькие сарказмы. Совет старейшин Фив решает с почётом похоронить тело Этеокла, а Полиника бросить без погребения. Антигона твердо говорит, что не допустит такого святотатства и похоронит тело Полиника, несмотря на запрет. Часть хора с Исменой, уходит погребать Этеокла, а другая часть следует за Антигоной оплакивать Полиника. Впрочем, некоторые ученые полагают, что это окончание не принадлежит Эсхилу, а является более поздней вставкой, составленной по мотивам «Антигоны » Софокла и «Финикиянок » Еврипида.

Взаимное убийство двух братьев составляет ядро «Семерых против Фив». Согласно Эсхилу, оно – следствие преступления Лая в первой части и проклятия Эдипа во второй. В этой трагедии явился уже на сцену третий актер.

«Семеро против Фив» давались на сцене еще при жизни знаменитого афинского политика Аристида . Плутарх рассказывает, что когда произнесены были слова, относящиеся к одному из героев драмы, Амфиараю:

Быть справедливым он желает, а не только
Таким казаться; и в душе его высокой
Советы зреют мудрые, благие, –

то все зрители обратили взоры на Аристида в уверенности, что он один, преимущественно перед всеми другими заслуживает этой похвалы. Эсхил, конечно, и сам в этих стихах, как и во всей характеристике Амфиарая, имел в виду именно аристократа Аристида. Его справедливая, мудрая и умеренная политика нравилась Эсхилу, не одобрявшему беспокойной и не всегда прямодушной линии демократа Фемистокла, с её стремлением установить господство Афин над всеми греками.

Эсхил – «Прометея»

Величественная трилогия Эсхила «Прометея», состоявшая из трагедий: «Прометей, похищающий огонь» (или «Прометей-Огненосец»), «Прометей прикованный» и «Прометей освобождённый», была создана около 79 олимпиады (464–461 до Р. X.), хотя есть и другая датировка – 469 г. до Р.Х. Из неё до нас дошла только вторая часть, которая требует участия третьего актера и некоторых машин; по характеру стиха и по исполнению эта трагедия приближается к произведениямСофокла и Еврипида . В греческой мифологии образ могучего титана Прометея олицетворял человеческий разум, душу и волю. Желая улучшить судьбу людей, Прометей, подобно им самим, преступал границы, поставленные богами человеческому хотению.

Сюжет «Прометеи» взят из древнего мифа, в котором, как видно из культа Прометея в Аттике, он представлялся богом огня. Первое упоминание о Прометее содержится в поэмах Гесиода. В мифологии Прометей считался сыном Земли, которая иногда отождествлялась и с богиней справедливости Фемидой. Прометей был титаном. Когда на Олимпе воцарился Зевс, сыновья Земли, титаны, восстали против этого нового мировладыки, но Прометей единственный из них перешёл на сторону Зевса. Однако позже олимпийские боги решили погубить род людей, и Прометей, выступив против Зевса, спас человечество, принеся ему похищенный с неба огонь. Этим он возбудил непримиримую вражду Зевса.

В первой сцене «Прикованного Прометея» изображена казнь непокорного титана. Исполнители воли Зевса - Власть и Сила - приводят Прометея на край света, в мрачную Скифию, и Гефест пригвождает его к скале. Титан стойко и мужественно переносит всё это. Когда слуги Зевса уходят, Прометей в одиночестве изливает свою скорбь. Услышав его слова, в Скифию приносятся на крылатой колеснице дочери Океана, нимфы Океаниды, которые по замыслу Эсхила олицетворяют всю сочувственную Прометею природу. Океаниды составляют хор эсхиловской трагедии. Прометей рассказывает им, как он раньше помог Зевсу и как потом поссорился с ним. К скале прикованного Прометея прилетает на крылатом грифоне отец Океанид, Океан. Он тоже жалеет Прометея, уговаривает его покориться Зевсу и тем примириться с ним. Прометей гордо отказывается. Океан улетает, а Прометей рассказывает Океанидам о том, как он научил людей пользоваться огнем, строить дома, создавать государства, дал им искусства счета и письма, познакомил со скотоводством, ремеслами, мореплаванием. К скале Прометея приходит и несчастная героиня Ио, которая возбудила любовь Зевса и за это была превращена его женой, Герой, в корову. Прометей пророчествует, что от Ио в будущем произойдет великий герой, который освободит его самого от мук (Геракл).

Придет пора, когда и Зевс надменный
Унизится... Так пусть теперь сидит он,
Надеяся на свой разящий гром,
Грозя своим пылающим перуном;
Он этим не спасется от беды,
От страшного, позорного паденья...

Услышав эти слова на небесах, Зевс посылает Гермеса узнать, в чем состоит предсказание оракула (сообщенное Прометею его матерью), исполнением которого грозит отцу бессмертных «ругатель дерзкий, обидевший богов в угоду смертным». Прометей отказывается отвечать на вопрос. Гермес грозит ему новыми казнями. «Иди, отвечает ему титан, – ступай себе назад своей дорогой, –

Я не отдам своей ужасной казни
За счастье быть у Зевса на посылках;
Уж лучше быть рабом моей скалы,
Чем Зевсовым слугой любезноверным...
Нет муки той и нет того лукавства,
Каким бы Зевс склонил меня сказать
Хоть что-нибудь, пока на мне оковы...
Пусть кинет он молниеносный луч,
Пусть бросит снег метели белокрылой
Иль всколыхнет раскатом грома землю
И рушится кругом все мирозданье –
Ничем меня открыть он не заставит,
Кто у него отнимет власть и царство...
Отбросьте мысль, чтоб в страхе малодушном
Склонился я под иго произвола,
И чтоб того, кто мне так ненавистен,
Как женщина, поднявши к небу руки,
Стал умолять спасти меня от казни –
О, никогда!...

Гермес в ответ рисует перед Прометеем страшную картину ожидающей его за непокорство казни:

«…Сперва твою скалу
Зевесов гнев перуном сокрушит;
Потом твое израненное тело
Он глубоко сокроет меж камней;
Когда ж времен исполнится теченье
И снова свет увидишь ты, – тогда
К тебе слетит орел свирепый; жадно
Он будет рвать своим железным клювом
Остатки черные оглоданного мяса
И печенью твоей кровавой будет
Незваный гость кормиться всякий день –
И ты не жди конца своим страданьям!»

Но Прометей остаётся непреклонным. Он предпочитает окончательно погибнуть, но не выдать свой секрет. Тогда Гермес советует хору Океанид удалиться, чтобы не пострадать от ударов страшного грома. Однако хор решается разделить участь Прометея и проклинает измену и насилие. Гермес удаляется, и следует завершающая, кульминационная сцена трагедии. Разражается ужасная буря, молния Зевса ударяет в скалу. Страшный удар грома; землетрясение... «Свершается, – говорит Прометей, –

Свершается – то слово не пустое.
Земля дрожит, и гул протяжный грома
Кругом ревет, и вздрагивают ярко
Огнистые извивы молний; вьюга,
Вздымая пыль, крутит ее столбом
И вырвались все вихри на свободу;
Мешается, столкнувшись, небо с морем,
И этот разрушительный порыв,
Зевесом посланный, несется прямо,
Неистовый, ужасный – на меня!
О мать-земля святая! О эфир,
Свет всеобъемлющий! – смотрите,
Какую я терплю обиду!...»

Прометей и его скала проваливаются под землю. На этом драма оканчивается. Главной коллизией этой трагедии Эсхила является столкновение тиранической власти богов и Зевса с гордым противодействием ей свободной человеческой воли.

Но Эсхил всегда примиряет борьбу свободы человека с всесильными законами судьбы. Потому нет сомнения, что Прометей и Зевс примирялись у него; эта развязка составляла содержание третьей части трилогии Эсхила. В этой не дошедшей до нас трагедии «Освобожденный Прометей» (от нее сохранились лишь малые отрывки) Эсхил представляет, как через многие века Прометей подвергается новой казни. Он опять прикован к Кавказской скале, и орел Зевса, прилетая каждый день, клюет у него печень, которая за ночь отрастает снова. Хор «Освобожденного Прометея» составляют собратья главного героя, титаны, вышедшие из недра земли, где их держали олимпийские боги. Прометей повествует им о своих муках.

Но они уже близки к концу. В Скифию приходит Геракл , убивает орла из лука и освобождает Прометея. Тогда Прометей открывает Зевсу пресловутую тайну его возможной гибели. Зевс должен отказаться от желанного ему брака с богиней Фетидой, ибо он принесёт ему гибель. Боги отдают Фетиду за смертного Пелея (от которого у неё рождается знаменитый Ахилл). В «Освобожденном Прометее», вероятно, проводилась мысль, что Зевс правит миром и судьбою людей справедливо, ведет все ко благу человека, хотя пути его часто бывают непостижимы, и он часто подвергает людей страданию. Так драматург примирял кажущуюся иногда жестокой божественную необходимость с гордой и непокорной свободной волей.

Эсхил и реформа ареопага Эфиальтом и Периклом

Около 460 г. до Р. X. на родине Эсхила, в Афинах, совершился важный политический переворот. Со времени изгнания Фемистокла (около 471 г. до Р. X.) первенство перешло в руки аристократической партии, и глава этой партии, друг Эсхила Кимон , который, благодаря своим блестящим военным подвигам, щедрости и приветливости, пользовался высоким уважением и любовью народа, в продолжение нескольких лет был единственным руководителем внешней и внутренней политики афинского государства. Но демократическая партия мало-помалу снова собралась с силами и начала подкапываться под авторитет Кимона. Душою и руководителем этой неприятной Эсхилу партии сделался Перикл , который, впрочем, сначала держался еще на втором плане и вел борьбу посредством своих друзей. Его цель заключалась в том, чтобы дать народным силам полный простор для внутренней и внешней деятельности и, таким образом, поставить Афины во главе всей Греции. При такой цели падение Кимона сделалось необходимым, так как он противился всякому нововведению в государственных делах, а в отношении к Спарте, которую демократы афинские желали унизить, требовал умеренности и доброго согласия. Периклу и его друзьям, при помощи различных, благоприятных для народа, законопроектов, удалось освободить народную массу от влияния богатых аристократов (к которым был близок и Эсхил) и удалить ее от Кимона; достигнув этой цели, они около 460 года обратили свои силы против последнего оплота аристократии – против высшего судилища, ареопага . Один из друзей Перикла, Эфиальт , предложил отнять у ареопага право широкого надзора за государственными учреждениями и жизнью граждан и оставить за ним только право уголовного суда над убийцами, на том основании, что ареопаг является представителем специальных интересов противонародной партии и ради её выгод стесняет свободное развитие государственных и народных сил. Эсхил всей душой противился этой реформе.

Эсхил – «Орестея»

Борьба за права ареопага, веденная с обеих сторон с чрезвычайным упорством, затянулась, по неизвестным причинам, на несколько лет. Кимон и его друзья употребляли всевозможные усилия, лишь бы только спасти древнее учреждение; но Кимон подвергся, наконец, изгнанию остракизмом – и ареопаг пал. Эсхил, видевший в этих демократических нововведениях опасность для государства и стоявший на стороне Кимона, как прежде на стороне Аристида, также принимал участие в этой борьбе; он напряг все силы своего поэтического таланта, чтобы спасти последний остаток славного прошлого. Чтобы убедить народ не уничтожать «стража законов и доброй нравственности» – ареопага, Эсхил написал трилогию «Орестея», которая была представлена в 458 г. (Ол. 80, 2). Это – единственная из трилогий Эсхила, дошедшая до нас полностью. Её составляли трагедии «Агамемнон», Хоэфоры», «Эвмениды» и сатирическая драма «Протей». В третьей части этой трилогии – в трагедии «Эвмениды» – Эсхил представляет народу, как покровительница города, богиня Афина, основала верховное судилище ареопага для суда над ищущим защиты Орестом, убийцею своей матери; это судилище, по словам поэта, должно существовать вечно, как верховный совет граждан, и должно пользоваться величайшим уважением, как гордость и оплот страны; в драме Эсхила сама Афина пред лицом всего народа соглашается с почтенными старцами ареопага, предостерегает народ от неумеренности и советует ему не удалять из города все лучшее и более сильное:

Да чтобы страх святой, благоговейный
Всегда в душе сограждан пребывал;
Иначе кто ж из смертных справедливым
Быть может, если он благоговенья
В душе своей ко правде не питал?

Афинский народ увенчал поэта наградою за искусство; но главной своей цели – спасения ареопага – Эсхил не достиг. Опечаленный этим старец удалился из отечества и отправился в Сицилию. На этот раз Эсхил поселился не вСиракузах , а в спокойной Геле , где и умер три года спустя в печальном изгнании.

Эсхил, Aischylos, из Элевсинской общины, 525 456 гг. до н. э., греческий трагический поэт. Сын Еврофориона. Происходил из древнего аристократического рода Афин. Его молодость пришлась на времена упадка Писистратидов и закрепления в Афинах… … Античные писатели

- (Aeschylus, Αί̀σχύλος). Великий греческий драматург трагик, сын Эвфориона, родился в Аттике в г. Элевзине в 525 г. до Р.Х. Вместе с двумя своими братьями он сражался в битвах при Марафоне, Саламине и Платее. Побежденный на поэтическом состязании… … Энциклопедия мифологии

ЭСХИЛ Cловарь-справочник по Древней Греции и Риму, по мифологии

ЭСХИЛ - (525/4 456 до н. э.) Великий афинский трагик, автор, по крайней мере, 79 произведений, из которых до нас дошли только 7: «Персы», «Умоляющие», «Семеро против Фив», «Прикованный Прометей» и трилогия «Орестея», включающая трагедии «Агамемнон»,… … Список древнегреческих имен

- (ок. 525 456 гг.) афинский драматург трагик Удачливый глупец большое бедствие. Мудр знающий не многое, но нужное. Скажу открыто: ненавижу всех богов. Не повышайте голоса, рассказ ведя Неторопливо. Строгого спокойствия Пусть будут ваши лица и… … Сводная энциклопедия афоризмов

- (др. греч. Αἰσχύλος … Википедия

Эсхил - (греч. Aischylos) (ок. 525 456 до н.э.) греческий драматург, прозванный «отцом трагедии»; происходил из знатного элевсинского рода, принимал участие в Греко персидских войнах, умер на Сицилии. Э. написал ок. 80 трагедий, из которых сохранилось … Античный мир. Словарь-справочник.

- (525 456 до н.э.), греческий драматург, первый из трех великих афинских трагиков 5 в. до н.э. Наши сведения о жизни Эсхила восходят главным образом к жизнеописанию, предпосланному его трагедиям в рукописи 11 в. Согласно этим данным, Эсхил родился … Энциклопедия Кольера

- (Aeschylos) отец европейской трагедии; род. в 525 г., умер в 456 г. до Р. Х. Его родиной был аттический город Елевсин, славный своими старинными таинствами, учрежденными, по преданию, самой богиней Деметрой. В этих таинствах, под прозрачным… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

- (Aischylos) (525 до н. э., Элевсин – 456 до н. э., о. Сицилия), древнегреческий драматург. Эсхил. Греческая скульптура. 5 в. до н. э. Римская копия Потомок старинного аристократического рода, участник основных сражений Греко персидских войн:… … Литературная энциклопедия

Книги

• Античная трагедия , Эсхил, Еврипид, Софокл. В сборник вошли шедевры античной трагедии - бессмертные "Персы", "Прометей прикованный", "Царь Эдип",…
• Античная трагедия , Эсхил., Софокл., Еврипид. В сборник вошли шедевры античной трагедии - бессмертные "Персы", "Прометей прикованный", "Царь Эдип",…